— Эй, а что это с тобой приключилось? — спросила вдруг Греза, теперь уже никак не желающая отставать.
Самец обернулся. Сперва он не понял, о чем речь, но потом догадался, что самку удивил его пожеванный вид.
— Мои любимые постарались, — небрежно ответствовал он. — Удивлена?
Самка еще раз скептически оглядела его. Похоже, самец действительно не врал. И тут могло быть только одно из двух: либо он очень плохой любовник, либо очень хороший…
— У Серого двадцать самок в гареме, он кроет ежедневно более десяти. И он выглядит менее потрепанным. Только не говори, что такой салага, как ты, собрал больше самок!
— А, если и так? — хитро прищурился Сумрак.
— Тут есть какой-то подвох, — фыркнула Греза, удаляясь.
«Ты даже не представляешь, какой», — подумал он, глядя ей вслед.
*Ретрактор — мышца, осуществляющая оттягивание назад.
Комментарий к Глава 4. Греза Навеяло: «Deep Forest» – «Media Luna»
Образ Грезы – «Deep Forest» – «Savana Dance»
Образ Прорвы – «Deep Forest» – «Anastasia»
Сумрак и Осень: https://gvatya.tumblr.com/image/164669854973
====== Глава 5. Расплата ======
Комментарий к Глава 5. Расплата Народ, приношу за это свои искренние и глубокие извинения...
Обещаю, что в следующих главах подобной жести уже не будет.
Навеяло: «Deep Forest» – «Elemental»
Не существует недостатка, на который не найдется любителя.
(Маркиз де Сад)
Пришел новый вечер, и новая ночь страсти ожидала молодого воина впереди. Сумрак славно поразвлекся на охоте, добыв увесистого травоядного ящера для самок и кое-какую мелочь для себя. Сытый, отдохнувший, с новыми силами он двинулся в путь, мимоходом строя грандиозные планы относительно предстоящей оргии. Он еще много чего с самками не попробовал и не собирался упускать ни единой возможности. Теперь, когда он знал к ним подход, игра становилась все более захватывающей и интересной, самооценка же самца и вовсе взлетела почти до небес.
В жилище самок он бодро ступил уже почти, как к себе домой. И сразу столкнулся в тускло освещенном холле с Прорвой. Поприветствовав ее и обменявшись с ней несколькими дежурными фразами, призванными создать иллюзию предшествующего спариванию общения, он поинтересовался, где же другие сестры.
— О, не волнуйся, они пока не вернулись: ушли в поселение проведать одну пожилую родственницу, да, видно, заболтались с ней.
Сумрак понимающе склонил голову. Надо же, какие внимательные и добродетельные самки оказались…
— Пойдем, отнесем пока твою добычу в кладовую, — Прорва махнула ему рукой. — Боюсь, туша может тут испортиться до утра, сегодня днем стояли слишком высокие температуры, и ночь, думаю, тоже будет… жаркая.
Не уловив в ее словах ничего странного, самец с готовностью потопал вслед за хозяйкой жилища вниз по лестнице. Подземное хранилище, куда привела его Прорва оказалось весьма вместительным. В нем располагались три холодильные камеры, когда-то, по всей видимости, хранившие запасы провизии для достаточно обширного гарема. Вдоль стен стояли столы для разделки мяса, а сверху свешивались крючья для подвешивания больших туш. Под самым потолком располагались узкие окна, за которыми уже темнела полночь. Помещение было едва освещено несколькими люминесцентными фонарями.
— Вон, тот крючок, — указала самка. — На него повесь, будь добр. Только его слегка заедает, потяни вниз. Да брось ты пока тушу.
Сумрак простодушно начал исполнять все указания самки. Он дотянулся до крюка, болтающегося над самой головой в углу у стены, и попробовал опустить его, но не тут-то было — цепь, к которой этот крюк был закреплен, где-то вверху конкретно заклинило. Пришлось приложить дополнительные усилия. Наконец, цепь поддалась, и самец притянул крюк на уровень груди.
— Вот, молодец, — похвалила Прорва, — тогда держи пока, я сейчас привяжу…
Самка извлекла гибкий металлический трос и наклонилась над убиенным ящером.
— Гляди-ка, кажется, сестры возвращаются, — она мотнула головой в сторону окошка. Сумрак непроизвольно оглянулся…
Что-то больно резануло запястья. Самец от неожиданности взрыкнул и разжал руки, одновременно быстро разворачиваясь к самке. Кажется, на все ушла лишь доля секунды, но Прорве непостижимым образом хватило и этого времени. Одним выверенным движением она стянула при помощи троса запястья воина, и в несколько оборотов закрепила трос на крюке, привязав, таким образом, совершенно не ту добычу, о которой изначально шла речь.
Сумрак взревел и дернулся в сторону, цепь зазвенела, трос впился в кожу как лезвие. Прорва быстро отскочила к рядом стоящей колонне и потянула один из рычагов вмонтированного в нее пульта. Вверху что-то глухо лязгнуло, цепь поехала к потолку, вздергивая верхние конечности самца и лишая того последней возможности освободиться.
Что за черт???
Посмеиваясь, Прорва встала перед обалдевшим от ее действий юнцом, уперев руки в бока.
— Что я вижу? — с притворным изумлением произнесла она. — Охотник — пойман?
И вновь злорадно застрекотала.
Сумрак рванулся, что есть силы, но не добился ничего, кроме острой боли в запястьях. Самка же неторопливо ухватила валяющуюся рядом тушу за хвост и потащила к одной из камер свежести. По дороге она нравоучительно бросила через плечо:
— Запомни и учти на будущее, дорогой, еду надо хранить в холодильнике, а не развешивать где попало.
И добавила, чуть помолчав:
— Какие же, вы, молодняк, легковерные…
Самец стоял в полном шоке. Он не понимал, что происходит. Прорва — сумасшедшая? Она заманила его сюда с целью прикончить? Может, она и сестер своих поубивала уже?..
— Что ты задумала? — проговорил, наконец, он, и голос предательски дрогнул.
— О, тебе должно понравиться, — пообещала Прорва, приближаясь и внезапно обнимая воина одной рукой, а второй начиная перебирать по его напряженному мышечному рельефу. И Сумрак мгновенно все понял. Даже слегка отлегло. Но лишь слегка.
Это была ее очередная жестокая игра. Ну, что ж, видимо, придется подыгрывать…
— Я подчиняюсь своей Госпоже, — самец расслабил руки, слегка обвиснув на цепи, и подался вперед, прикрыв глаза и умиротворяюще протягивая к самке ротовые придатки.
Прорва отстранилась и грубо схватила его за максиллы. Болезненно уводя их вверх и в стороны, она вынудила жертву запрокинуть голову, после чего приникла жвалами к открывшемуся горлу. Сумрак почувствовал, как клинки ее клыков давят на кожу. Лишь присутствующие на шее складки воспрепятствовали тому, чтобы самка прокусила ее, повредив жизненно важные сосуды. Нельзя сказать, что подобные ласки приносили много удовольствия…
Но через мгновение руки Прорвы отпустили лицо воина и вновь переместились на его грудь. Когти принялись выписывать на ней круги и линии. Жвала медленно разомкнулись. Вот проворные пальцы пробежали вдоль одного из свежих шрамов, задержались на секунду… Потом таким же образом нащупали рядом второй… Третий… Это было даже приятно. Видишь, самка, сколько отметин оставляют ночи, проведенные с тобой и твоими несдержанными сестрами? Самец стерпит все, лишь бы его партнерши остались довольны. Осознай это и цени…
Внезапно новая боль заставила Сумрака просто взвыть. Коготь поддел струп и вошел под него, растревожив рану. И еще раз, и снова… Прорва начала приводить в исполнение какую-то дикую пытку, одновременно очень нежно водя по телу воина руками, но периодически натыкаясь на покрытые коркой рубцы и резко вскрывая их заново. Кровь засочилась, закапала вниз, прокладывая на чешуе светящиеся дорожки. Истязаемый самец мучительно задрал голову в беспомощности шевеля трясущимися жвалами, его учащенное дыхание стало хриплым, но ни единого крика больше не вырвалось из пасти.
Прорва медленно, растягивая это садистское удовольствие, продолжала свое мерзкое занятие, спускаясь по торсу вниз. Она тоже дышала глубоко и часто, периодически срываясь на вожделеющий рокот. Ткань с бедер Сумрака она буквально сорвала и теперь принялась поглаживать все, что прежде под нею скрывалось. Проводя вдоль ожидаемо увлажнившейся клоакальной щели, самка нащупала еще один рубец — в самом нежном месте. Не задумываясь, она ковырнула когтем и его. Сумрак не выдержал, захлебнувшись в крике и начав неистово дергать цепь.
Не обращая внимание на его страдания, самка придавила его своим телом к стене и начала массировать подбрюшье любовника, размазывая кровь по его животу и вызывая череду стонов не то боли, не то уже удовольствия.