— Дурак ты, — хмыкнула самка. — Оставайся уж. Сходи умойся только, смотреть на тебя страшно.
А идея была неплохая… Река протекала всего в двух шагах. Перед визитом к любовницам следовало хоть немного привести себя в порядок. Спасибо за напоминание этой наглой девице…
Он спустился к воде, кинул предназначавшуюся самкам тушу на берегу и ополоснул лицо, грудь и плечи. Краем глаза Сумрак заметил, что Греза спустилась следом, но, умываясь, он упустил ее из вида…
Незаметно подкравшись со спины, озорница резко толкнула его, скинув в воду. Когда Сумрак выплыл, кашляя и отплевываясь, она злорадно сообщила, что ему надо было капитально освежиться, и она всего лишь оказала ему услугу. Самец только головой покачал. Какие-то нелепые детские шалости…
Он уселся на берегу, обсыхая. Греза неожиданно плюхнулась рядом и принялась болтать… Таак, где-то мы уже это проходили… Незатыкающееся, непосредственное, навязчивое существо. Сумраку, похоже, на них везло. И что же тебе надо?..
Греза жаловалась на жизнь в гареме, где другие самки заискивали перед ней так, что аж тошнило. Отличная, надо сказать, с ее стороны была мысль — найти в Сезон незнакомого озабоченного низкостатусного самца и поделиться с ним недовольством по поводу своей личной жизни. Просто блестящая мысль! Ах, тебе еще и Серый не люб? Превосходно. И ты его не подпустила еще ни разу? Какая ценная информация!
Сумрак слушал ее вполуха и чувствовал, что его потихоньку начинает потрясывать от смеха. Нервного смеха. То, что она уговорила его остаться, рисковало вот-вот перерасти в большую проблему. Глупая самка… Она, что, совсем не понимала, что творит?
Всколыхнувшееся под действием препаратов желание уже вовсю давило на мозг. Он чувствовал, что его тянет к ней все больше. Если бы она подала ему хоть один повод, хоть один неосторожный знак внимания, он бы незамедлительно овладел ею прямо здесь, на берегу. Пусть это не по правилам, пусть это нарушение общественной морали, черт с ней, с моралью. Некоторые отчаянные юнцы вообще в гаремы пробираются и устраивают там беспредел. Даже иногда уходят живыми — это, конечно, если хозяин не просечет, и самки окажутся благосклонными. А тут нейтральная территория, и Серый где-то далеко, тогда как Сумрак рядом… И готов…
Останавливало лишь то, что пока была не готова сама самка. Если бы она источала еще и более сильный запах, Сумрак едва ли смог бы сдержаться… Его тянуло к ней, отчаянно и неодолимо тянуло. Но, к счастью, не на уровне биохимии.
Молодой воин помучился так еще несколько минут и все же решил не искушать судьбу. Да и его дражайшие извращенки уже заждались… Он встал, учтиво поклонился дочери Великой Матери, подобрал дичь и поспешил скрыться. Их прощание со стороны выглядело крайне быстрым и неловким. Греза осталась любоваться закатом, а Сумрак пошел доказывать своим самкам, что он не трус…
====== Глава 6. Новые подробности ======
Если существуют секс-бомбы, где-то должны быть и секс-саперы.
(Народная мудрость)
В раскрытые окна заглядывало бордовое закатное солнце, сквозь зыбкий туман протягивая над долиной свои последние лучи. Минувший день снова выдался очень жарким. Вот уже месяц, как прошли последние ливни, но пропитавшаяся влагой почва до сих пор отдавала легкий пар, а по утрам на нее выпадала обильная роса.
Запущенный сад, простиравшейся под стенами гарема, расцветал сейчас буйным цветом, но его красками было почти некому любоваться. Его окраина плавно перетекала в дикий лес, где сестры, бывало, охотились вместе. Среди колышущихся трав царила мертвая тишина, нарушаемая лишь шумом ветра и чириканьем крылатых созданий. Когда-то давно все здесь было иначе: облаченные в дорогие ткани самки лениво коротали раскаленный полдень в беседке, по тенистым дорожкам бегали, дурачась и меряясь силами детеныши; самые младшие ползали в густых древесных кронах, забавно квакая и преследуя мелкую живность, а те, что постарше упражнялись с копьями или, усевшись в кружок, слушали рассказы матерей и теток… Когда-то здесь было привольно и легко, не было особых забот, не было проблем… А потом все стало меняться. И в один из дней изменилось совсем…
— Сестра, ты не слишком ли жестко с мальчишкой? — осторожно спросила Осень.
Самки прятались от зноя в любимом зале. Здесь они собирались по вечерам, обсуждая сплетни и играя в настольные игры. Сюда же они приводили редких самцов, которых удавалось заполучить. Здесь также частенько развлекали друг друга запретными ласками, когда самцов не было.
Сейчас эти стены стойко впитали запах нынешнего претендента на гарем. Сумрак исправно являлся выполнять свой мужской долг и предавался этому занятию с полной самоотдачей. Поначалу он, конечно, вел себя неуверенно и слегка нелепо, подобно большинству юнцов, впервые рискнувших опробовать свои силы, но уже на третью ночь начал делать заметные успехи. Терять его так скоро не хотелось бы…
— Что это ты имеешь в виду? — Прорва откинулась на подушки, изобразив непонимание.
— Прости, я рассказала, — вклинилась в разговор Солнышко. — Я вчера видела его, ну, после…
Старшая самка негодующе зафыркала и злобно зыркнула на младшую.
— Ни о чем вас попросить нельзя, — с раздражением проговорила она. — Это только наше с ним дело, я же ясно сказала вчера: не приближаться, не вмешиваться. Куда ты, рыжая, полезла?
Солнышко оскорбленно насупилась.
— А, если он больше не придет? — хныкнула она.
— Разумеется, не придет, — согласилась Прорва. — Все они одинаковые.
— Да ты о чем вообще! — вдруг взвилась Солнышко. — Что значит «одинаковые»? Ты же сама его отравила! Он после этого снадобья мог вообще больше не оклематься! А ты еще и полный флакон ему залила — ты хоть понимаешь, что это количество на самца раза в три крупнее рассчитано?
Прорва привстала и предупреждающе рявкнула на нее, заставив умолкнуть — мала еще дерзить. Осень сокрушенно покачала головой и умиротворяюще промолвила:
— Прорва, душа моя, если ты сама мужененавистница до мозга костей, то хоть о нас с сестрой подумай…
— Да сколько ж вам говорить, дуры: не повторяйте моих ошибок! — зашипела Прорва. — Поймите, мужик — не дар божий, а лишь средство достижения определенных целей. И в нашем случае цель остается одна — секс, удовольствие, разрядка. Сколько раз вы обе приносили потомство? Еще актуально, нет? Я вот даже не помню, как выглядят мои сыновья и не знаю, живы ли они, а новых у меня не будет. А ты, Осень, кому сейчас интересна, связанная своей клятвой Храму? А Солнышко сколько раз пыталась у нас зачать? Поймите и примите: мы никому не нужны. Сумрак пришел, потому что ему было все равно с кем получить первый опыт. Через год его запросы возрастут, а про вас он даже не вспомнит. Он такой же, как все они. Поэтому проводите с ним время, как вам того хочется, и не мешайте мне заниматься тем, чего хочу я. Если самец не в силах удовлетворить все желания самок, стоит послать его куда подальше.
Сестры уязвленно замолчали. Но Прорва была во многом права…
Дальше разговор не клеился. Самки сидели, нервно поглядывая друг на друга, и каждая думала о своем. Прорва — о своей правоте, Осень — о Храме и клятве, Солнышко — о крепком теле Сумрака и грядущей перспективе никогда им больше не насладиться.
Время шло. За окнами уже начало темнеть, а самец так и не появился.
— Короче, твоими стараниями он действительно не вернется… — проворчала, наконец, Солнышко.
— Поверь, НЕ МОИМИ, — отрезала Прорва.
— Жаль, — протянула Осень. — Мне он нравился…
И тут снаружи послышались шаги. Через несколько секунд в зал как ни в чем не бывало вошел Сумрак. Как водится, с гостинцами, на вид несколько потрепанный, но вполне жизнерадостный. Самки замерли от удивления.
— Приветствую достойнейших! — поклонился он. — Я считал мгновения до нашей новой встречи.
Прорва встала и степенно подошла к самцу. Приблизившись и практически коснувшись его жвал своими, она процедила:
— Молодец… — и резко вышла. В эту ночь она больше не показывалась, предоставив Сумрака в полное распоряжение сестер.
Уж неизвестно, просто совпало так, или самки настолько обрадовались его возвращению, или ненасытность самого самца, накачанного стимуляторами, так на них подействовала, а, может, сказалось отсутствие Прорвы, способной морально подавить кого угодно, но то, что происходило в ближайшие несколько часов отличалось поистине дикой несдержанностью. Пожалуй, впервые Сумраку пришлось предаваться столь безумной, животной страсти. Сестры стелились перед ним, обвивали его, стремились слиться с ним в единое целое. Они льнули к своему вожделенному воину, доводя его своими прикосновениями до высшей степени наслаждения и не гнушаясь мимоходом взаимных весьма откровенных ласк. Сумрак пытался поймать то одну, то другую, а они играли с ним, то в последний момент выскальзывая и заставляя схватить воздух, то наоборот по своей воле падая ему прямо в руки. Сумрак жадно глотал их сладостные соки, упивался возбуждающим ароматом и брал, брал, брал без остановки, а самки алчно впитывали его в себя, и им было все мало, мало, мало…