— Нуу, такая красивая самка и так грязно ругается, — наклоняясь, промурчал он ей в ухо, проворно уворачиваясь от щелкающих жвал.
Надавив на шею Осени, он заставил ее уткнуться лицом в подушки, обезвредив таким образом челюсти. Самка начала вырываться более яростно, но ее тело не лгало: Осень была уже на грани. Сумрак начал брать ее резко, без подготовки, впрочем, по ощущениям, никакая подготовка и не требовалась.
Это были новые, неизведанные впечатления. Порочное и сладостное чувство собственного превосходства. Он никогда бы не допустил мысли, что посмеет изнасиловать самку, это всегда было для него слишком преступно и низко. Но до сих пор он не учитывал одного… Что, если самка сама хотела быть изнасилованной? Если она уже дала партнеру согласие, но жаждет такого отношения, будто он данного согласия даже и не спрашивал? Получалось, что это не против правил… И это заводило, заставляя овладевать любовницей все более свирепо, вызывая приглушенные стоны и вынуждая ее тело мучительно изгибаться под неумолимым напором воина. Его запах приобрел острые, доминирующие ноты, распространяясь и пропитывая комнату, накрывая самку удушливым пологом и буквально ее парализуя.
Ну, и кто же теперь тут дичь?
Он двинулся в ней последний раз, извергая остатки семени, и обессиленно рухнул Осени на спину. Запястья, тем не менее, он удерживать продолжал. В такой странной позе они замерли на несколько минут, потом самец медленно выпрямился.
Покинув лоно самки, Сумрак еще немного отдышался и, собравшись, наконец, выпустил партнершу, одновременно отскакивая подальше. Та развернулась и, остервенело рыча, бросилась в его сторону, но промахнулась и покатилась кубарем по полу. Сумрак едва подавил растянувшую было его перепонки улыбку*. Опираясь на руки, Осень приподнялась и прошипела:
— Я тебе это припомню, мерзавец!
А потом уже более спокойно добавила, вставая:
— Как-нибудь повторим.
*Улыбкой можно считать приподнятые максиллы — как у человека улыбка когда-то была чем-то средним между агрессией и страхом, так и тут — оскал, но не до конца. И по виду подходит.
Комментарий к Глава 6. Новые подробности Навеяло: «Deep Forest» – «Dignity»
Образ Осени «Deep Forest» – «Katharina»
====== Глава 7. Детские мысли и мысли о детях ======
Одно неловкое движение, и вы отец.
(Михаил Жванецкий)
Сумрак пробудился раньше Осени, еще на заре и, потихоньку освободившись от ее сонных объятий, выскользнул через раскрытое окно. Было приятно, что Жрица позволила ему провести остаток ночи в своей постели, но совместно встреченное утро он как-то себе не представлял. Что надо говорить самке, с которой совсем недавно предавался изощренному разврату, когда встречаешься с ней спозаранку взглядами? «Привет, как дела?»
В рассветной тиши он проследовал через умытый росой сад, сбивая прохладные капли с запутанных трав, и вышел к купальням. Сегодня Сумрак решил немного поплавать, как давно собирался, но до сих пор не находил времени и сил. Обошедшиеся в этот раз без Прорвы сексуальные баталии, сэкономили немного энергии, так что появилось настроение погреться и расслабиться.
Раздеваться самец не стал, решив убить одним выстелем двух зверей — помыться самому и набедренную повязку постирать, а то она, мягко говоря, стала немного деревянной… Он нырнул с берега в самом глубоком месте и в два гребка достиг каменистого дна. Здесь было горячее, чем на поверхности. Мутноватая вода щипала глаза, так что увидеть что-то было сложно. Сумрак едва различил покрывающие дно трещины и разломы, из которых вырывались мелкие пузырьки. Очевидно, вулкан еще сохранял признаки активности, но ее хватало лишь на подогрев этих природных парилок.
Оттолкнувшись ногами, Сумрак устремился вверх и вынырнул. Понижающийся температурный градиент приятно прокатился по телу. Вода тут была хорошая, мягкая, хоть и слегка пахучая. Протерев рукой глаза, он убрал со лба остатки стекающей влаги и слегка поворошил собственную гриву — вечно в нее набивалась уйма мусора. Потом, набрав воздуха, он погрузился еще раз и быстро проплыл до противоположного берега. Пожалуй, на этом пора было закругляться. Вот-вот могли показаться самки, а он бы предпочел до вечера с ними не встречаться.
Вдруг что-то на берегу шевельнулось, задев кусты. Сумрак пригляделся. Там явно кто-то был, и явно не животное. Самец осторожно вылез из воды и вскарабкался на крутой скалистый берег. Очень тихо обогнув место, где скрывался незримый нарушитель границ территории, он стал заходить сзади. Наконец, раздвинув ветви, самец увидел того, кто его так неожиданно потревожил, и расплылся в улыбке.
— Кого выслеживаешь? — дружелюбно спросил он шепотом, залегая рядом с притаившимся в кустах детенышем. Тому на вид было лет десять-двенадцать; крепкий и хорошо развитый молодой самец. Малек от неожиданности аж подскочил и сразу начал стремительно отползать. Только что он видел, как незнакомец плещется в воде, и вот уже спустя минуту тот незаметно подкрался и застал его врасплох! Детеныш до смерти перепугался. Еще бы, матери всегда учили таких, как он, что приближаться ко взрослым самцам во время Сезона может быть небезопасно. Конечно, как-то задеть, а, уж тем более, убить ребенка, было делом самым что ни на есть бесчестным, но некоторые особо крупные, ослепленные желанием, а потому резкие и несдержанные самцы могли попросту не заметить мельтешащий под ногами молодняк, что кончалось одинаково плачевно для обеих сторон. Глупая малявка раздавлена или покалечена, а бравому воину оправдываться, что он не нарочно, и вообще этого детеныша не видел…
— Да успокойся, я не причиню тебе вреда, — рассмеялся Сумрак. — Встань как следует и отвечай, кто ты такой и что здесь забыл?
Детеныш поднялся, нервно стрекоча, но, видя, что самец не собирается нападать, слегка осмелел.
— Я во-он оттуда, — он указал в сторону поселения. — Меня зовут Сумрак.
— Потрясающе, — опять начиная хохотать, проговорил Сумрак, садясь и обхватывая руками колени. — Ты не представляешь, меня зовут так же.
Детеныш недоверчиво на него покосился.
— Ну, и что ты тут ловишь, Сумрак, а?
— Я не ловлю, — возразил малыш и добавил серьезно, понизив голос: — Я слежу за ведьмами!
— Да что ты говоришь? — продолжая давиться со смеху, притворно изумился самец. Он, кажется, понял, о каких ведьмах шла речь.
— Ты что, мне не веришь? — обиделся малек.
— О-о-о, верю, охотно верю! — самец уже откровенно покатывался. Детеныш негодующе запыхтел. Но вдруг кинулся наземь плашмя и потянул Сумрака за руку, прошипев:
— Ложись! Ведьмы пришли!
Как два разведчика, они затаились среди растительности, осторожно выглядывая из укрытия. К купальням вереницей шли сестры: впереди шагала Прорва, за ней Солнышко, замыкала шествие Осень.
— А почему ты решил, что они ведьмы? — тихо спросил Сумрак-старший.
— Так то всем известно, — с видом знатока ответил малек.
— И давно ты за ними следишь?
— Почти неделю.
— И я неделю… — вздохнул самец.
Детеныш воззрился на него с нескрываемым удивлением. Затем они оба, не сговариваясь, повернулись к купальням, где самки уже раздевались и приступали к бодрящим водным процедурам.
— Прикинь, они голые! — торжествующе пискнул малек и сам себе зажал рот, опасаясь быть услышанным.
— Ага, — подтвердил самец. — А тебе не стыдно их разглядывать?
— А тебе? — нагло парировал детеныш.
— Мне — нет, — спокойно ответил Сумрак-старший, — потому что это мои самки.
Надо было видеть, как младший поменялся в лице… От подозрительности его выражение перешло к изумлению, а затем к искреннему ужасу. Он приподнялся, но самец вовремя перехватил его и надавил рукой на спину, заставляя лечь обратно — не хватало еще, чтобы самки реально их тут застукали. Вот ведь картина получается: он, как маньяк, подсматривает за голыми бабами и ребенка тому же учит…
— Ты сдурел, что ли? — шикнул он. — Сиди, давай, тихо!
Омывающая свое роскошное тело Осень, на секунду замерла, прислушиваясь. Потом решила, что ей показалось, и вернулась к своему занятию.
— Ты хочешь сказать, что брал ведьму??? — проникшись внезапным уважением, выпалил Сумрак-младший.
— А тебе вообще не рано ли такими вопросами интересоваться? — обескураженно скосился на него самец.
— …А которую из них?
Сумрак обреченно уронил голову в траву.
— Что, всех трех???
— Заткнись, малек, — тихо проговорил он сквозь сжатые челюсти, но Сумрак-младший никак не унимался.