Так… А что он собирался делать сегодня? Вообще, приходилось признать, что распорядок последней недели разнообразием не отличался. Сумрак вставал около полудня, иногда чуть раньше, по возможности приводил себя в порядок, охотился… Общался с Грезой. Далее шел к любовницам, у которых, в зависимости от обстоятельств, проводил от пяти до восьми часов, после чего возвращался к челноку, устранял повреждения от когтей и зубов самок и заваливался спать. Все. Блеск. Жизнь банка спермы на ножках. По совместительству, еще буфета…
Пора было привнести что-то новое. Да, вот, хотя бы, наведаться в поселение. Самец Прорвиной милостью не дошел туда в первый день, а потом, вроде как, и необходимость отпала. Но кто мешал сходить туда уже не в поисках самки, а из чистого любопытства? А потом можно было и поохотиться в ближних лесах.
Так он и порешил: сейчас он умоется, водички попьет, слегка разомнется, потом захватит простое деревянное копье — с более серьезным оружием появляться нельзя — и отправится смотреть местные достопримечательности. Хороший повод отвлечься… И не думать о Грезе.
С трудом самец признался себе, что сильно запал на эту самку. Теперь она еще и сниться ему начала, просто катастрофа… Ему было этой самки не видать еще как минимум лет десять — раньше не стоило и пытаться вызывать Серого на бой, как не стоило пытаться замахиваться на партнершу столь знатных кровей. Тем более, сама она не воспринимала его как достойного претендента, иначе бы просто не стала так вести себя. Она играла с ним, забавлялась, осознавая свою притягательность и вместе с тем недосягаемость для молодого воина. А он так слепо поддавался на ее провокации, что просто злость на самого себя брала. Чтобы не поехать умом на почве безответного чувства, Сумрак склонился к единственно верному решению: больше с Грезой просто не видеться. Уходить из лощины раньше, чем появляется она, охотиться в иных местах. Только так он мог взять под контроль ослабший разум и разбушевавшиеся чувства. Только так мог быть уверен, что сохранит свою честь и честь самки.
На дорогу ушло чуть больше часа. Сумрак продолжал пользоваться уникальной возможностью походить пешком по нормальной почве, по нормальной планете с нормальным притяжением. Еще дней двадцать — или сколько он выдержит? — этого удовольствия, и воину предстояло вернуться на клановый корабль, в свой тесный отсек, где, к слову, так и остался царить жуткий бардак. Искусственная гравитация, многоразовый воздух, постоянный давящий гул и тихая ненависть собратьев по оружию… К этому привыкали все и воспринимали как должное, но, боги, как легко оказалось буквально за несколько суток отвыкнуть!
Конечно, были Охоты. Но, во-первых, обстоятельства не позволяли отвлекаться во время них на такие мелочи, как изменения в воздухе и силе тяготения, во-вторых, большинство посещаемых планет по своим условиям были весьма далеки от идеала — то слишком холодно, то слишком сухо, а то и чрезмерно горячо… Здесь же был настоящий рай. Все-таки, в определенном смысле самкам в жизни свезло…
Поселение раскинулось к югу от долины горячих источников. Согласно карте, оно было реально очень большим, правда, скорее, не за счет количества обитателей, а за счет размеров придомовых территорий. Традиционный населенный пункт отнюдь не напоминал «ульи» космических колоний, где несчастным жителям приходилось ютиться чуть ли не друг у друга на головах. Здесь к каждому дому относился обширный участок земель, иногда даже не обнесенных забором — запахи устанавливали гораздо более четкую границу, чем физические преграды. По факту, каждое жилище представляло собой обитель более или менее многочисленного гарема. Самки редко жили поодиночке, предпочитая находиться под покровительством супруга и под защитой сестер и подруг. Часто они переходили из гарема в гарем в результате конфликтов между самцами. Последние, бывало, вели себя так, будто самки — это их собственность, хотя, на деле сами больше зависели от них. Они даже проживали во время Сезона не на собственной территории, а на самочей. Воины просто делали вид, что это и их земли тоже, однако по существу это было совсем не так. Ко всему прочему, каждый уважающий себя хозяин гарема был обязан в него вкладываться и вкладываться немало, но и тут прав на обладание материальными ценностями, перешедшими в распоряжение самок, он уже не имел и терял все, если терял гарем, постарев или ослабев по иной причине.
Сумрак двигался по ровной дороге, направляясь к центру поселения и не уставая глазеть по сторонам. Повсюду расстилались пышные сады и виднелись здания одно интереснее другого. В основном, встречались каменные постройки, но кое-где высились каркасные конструкции, и даже какие-то сооружения из дерева, скорее всего, не являющиеся основными жилищами для своих хозяев.
Не смотря на очевидную густонаселенность, улицы казались пустынными. На время Сезона общественная жизнь как будто бы замирала. Взрослые особи со всей возможной серьезностью приступали к процессу размножения, отодвигая прочие дела на второй план. Детенышей отправляли на окраину территории под присмотром молодых самок, а созревающих юнцов и вовсе изолировали во временных «лагерях», где они могли день-деньской упражняться в боевых искусствах и озорничать в свое удовольствие. Выходить наружу им строго запрещалось — не хватало еще, чтобы они по глупости и под влиянием пробуждающихся гормонов начали поглядывать на собственных сестер или докучать взрослым дамам. Контролировали молодняк все это время престарелые самки, вышедшие из репродуктивного возраста, но пока не утерявшие былой силы.
Юному Сумраку перед попаданием на отцовский корабль уже пару Сезонов как полагалось проводить по три месяца в подобном «лагере» — подростков на всякий случай отправляли туда еще до начала гона и разбирали по домам многим позже после его окончания, так как брачный период имел достаточно размытые границы. Но ему не довелось побывать там ни разу. Загадка предпочитала запирать сына в дальнем крыле и самолично следить за ним. Когда он спрашивал, что ему делать дни напролет в одиночестве, она искренне изумлялась. «Читай, — говорила она, — или практикуйся в начертании иероглифов, да чтобы не как дичь лапой накарябала выходило, а нормально! Или мастери подарки сестрам. Или возьми, вот, ножи наточи… Да уйму всего можно делать, было бы желание!» Желание у Сумрака как раз было… Но только не на то, что предлагала мать. Хотелось непонятно чего: его то манило куда-то неодолимо, то, напротив, нападала тревога, загоняющая в самый дальний угол. Он маялся, не понимая своего состояния, иногда спал по двенадцать часов, а иногда бодрствовал сутками напролет, худел и ждал лишь одного: когда же кончится запретное время, чтобы можно было вновь унестись в благоухающий сад и не появляться дома с утра до вечера…
Сумрак потряс головой, отгоняя нахлынувшие вдруг воспоминания. Все это дело прошлое, ни к чему было его ворошить. Он невольно ускорил шаг. В стороне от дороги раздалось утробное взрыкивание спаривающегося самца. Какая-то пара, не стесняясь посторонних глаз, развлекалась прямо в саду. Акт явно близился к завершению, ибо воин, овладевающий своей партнершей, уже весь трясся и выгибался, разводя жвала и обращая к небу стоны удовольствия. Сумрак, не задерживаясь, прошел мимо. Интересно, а он так же смешно выглядел, когда занимался этим?
Похожую картину он застал еще в одном из следующих дворов, и потом еще в одном. И, чем ближе самец продвигался к центру поселения, тем чаще встречались совокупляющиеся пары, троицы и даже самцы в окружении целой толпы самок. Над поселением все больше густел будоражащий запах, сплетенный из десятков и сотен феромоновых следов того и другого пола. Сумраку становилось не по себе. Адекватное восприятие действительности постепенно начинало отказывать. Похоже, он все-таки напрасно сюда пришел… Здесь тоже, куда ни глянь, царил один сплошной Сезон. Коварный Сезон, не позволяющий ни на минуту забыть о себе, где бы самец ни находился.
Он уже подумывал, не повернуть ли назад, как вдруг впереди показалась большая площадь. Над ней воздух немного очистился, позволив излишнему возбуждению уйти. Ступив на белые плиты, Сумрак перевел дыхание и осмотрелся. С одного края площади располагался Храм — величественное высокое здание, выстроенное как будто бы из скелетных элементов и панцирей разнообразных существ. Чуть поодаль стояло другое крупное здание, облицованное черным камнем — скорее всего, Совет. Значит, Осень и Прорва, вероятно, сейчас были где-то здесь, тем не менее, в планы самца отнюдь не входило искать их.