Только к середине дня он продрал глаза и обнаружил что находится на ложе один. Сумрак встал, потянулся, размяв шею и плечи, пошарил в поисках одежды… Похоже, он отставил набедренную повязку где-то в зале. Спустившись туда, он застал завтракающих его добычей самок. Те, завидев в дверях обнаженного самца, замерли на мгновение и хищно на него уставились. С их когтей и жвал обильно стекала кровь, да что там, самки вообще целиком перемазались своей трапезой; они ели так, будто голодали до этого несколько недель.
— Кушаете, мои драгоценные? — осведомился Сумрак, украдкой оглядывая зал в поисках потерянного предмета гардероба.
— Присоединишься? — снизошла Прорва.
— Помилуй, кто я, чтобы объедать своих самок? — бросил он через плечо, отыскав, наконец, повязку под кучей пропахших сексом подушек и поспешно затянув ее на себе.
— Да у нас благодаря тебе морозилка на год вперед забита, — стрекотнула Солнышко. — Не стесняйся, поешь с нами. Ты вообще когда в последний раз ел?
— Совсем недавно, дня три всего прошло, — непринужденно ответил самец, направляясь к выходу.
— Это, когда ты потом от души проблевался, благодаря сестренкам? — хмыкнула Осень.
Сумрак встал как вкопанный.
— Я при чем? — взвилась Солнышко.
— А кто ту дрянь сварил? — спокойно парировала Осень и снова повернулась к потерявшему от возмущения дар речи самцу. — Ты, давай, не дури. Сожри что-нибудь, а потом иди на все четыре стороны, так и быть. В наших общих интересах, чтобы вечером, когда ты вернешься, тебе хватило сил…
Самец раскрыл рот, но не смог придумать, что ответить нахалкам. Стоит начать с того, что они были полностью правы: его последний полноценный обед состоялся еще на клановом корабле, и Сумрак весьма смутно припоминал, когда именно это было. И, да, его организм сейчас работал на пределе возможностей, бросая все ресурсы на выработку половых продуктов. Начинающееся истощение уже давало о себе знать: охота стала требовать в последние дни больше усилий, чем раньше, раны затягивались все медленней, да и голова работала неважно. Но самец, тем не менее, даже не помышлял о пище, ибо находился в перманентно возбужденном состоянии, а третьего дня еще и ввел себе ударную дозу стабилизатора, под которым можно было, даже имея серьезные ранения, топать куда-нибудь без отдыха несколько суток кряду, продолжая сражаться и не тратя время на отдых и еду. При всем этом крайне умно было продолжать поститься дальше…
— Радость моя, если ты не поешь добровольно, нам придется накормить тебя принудительно, — очень мило и одновременно очень зловеще проворковала Солнышко, делая шаг в его сторону. Сумрак сразу понял ее намек, и он ему категорически не понравился.
Когда самые младшие детеныши впервые начинают пробовать мясо, их челюстной аппарат еще недостаточно крепок, чтобы отрывать куски. Максимум, с чем он может самостоятельно справится — это беспозвоночные и самые мелкие зверушки. Самки, конечно, периодически отправляют молодняк «попастись на воле», но, зная, что детеныши много за время прогулки все равно не наловят, предпочитают докармливать их, точно голодных птенцов, тем, что недавно съели сами. Попросту на начальном этапе они отрыгивают полупереваренные куски и запихивают их жвалами сразу в глотки младенцев. Именно для этой цели жвала самок более короткие и прямые, чем у самцов, и свободно действуют подобно пинцету.
Сумрак аж содрогнулся, припомнив, как в далеком детстве его пичкала Загадка. Лет до семи-то точно… Справедливости ради стоит заметить, что она и дочерей кормила до последнего, но, так как в ее понимании потомок мужского пола должен был съедать больше, чем юные самки, сын иногда просто не знал, как от ее заботушки спастись. А она все время паниковала, что с ним что-то не то, раз он отказывается от десятого за день приема пищи, отлавливала его, и… Ой, это было жутко вспоминать.
Самец встревоженно покосился на самок. Он не мог понять, это вот они сейчас так грубо пошутили, или и впрямь… Нет, оно было бы уже чересчур, хотя, от этой троицы, наверное, можно было ожидать всего, что угодно… И все вместе они были однозначно сильнее, чем один затраханный самец.
— Если мои самки действительно желают, чтобы я разделил с ними трапезу, я не в праве отказываться, — сдался Сумрак, решив не искушать судьбу.
— Вот и молодец, — в том же приторном тоне ответила Солнышко.
Подходя и присоединяясь к пожиранию дичи, Сумрак не мог отделаться от мысли, что начинает слишком уж тут приживаться, и отнюдь не по своей воле. Если самец вдруг задерживался у подруг после спаривания, это могло свидетельствовать о его желании надолго связать свою жизнь с данными самками. А он мало того, что уже дважды делил с любовницами спальное место, так еще и c какого-то перепугу взялся за починку их техники, а сейчас вот ел вместе с самками то, что добыл накануне… Страшная догадка посетила самца: они потихоньку начинали его приручать. А он ведь поначалу даже не планировал ни узнавать их ближе, ни налаживать какие-то личные взаимоотношения. Да и чему это было? Им двигал исключительно инстинкт, требующий реализации. На момент знакомства с самками Сумрак вообще не думал о таких последствиях как детеныши и о таких побочных явлениях как привязанность. Лишь позже он стал задумываться. Еще позже узнал, что самки бесплодны. Следовательно, в следующем году не было смысла возвращаться к ним. Это, если подойти к вопросу с практической стороны. Но сможет ли он в будущем Сезоне рассчитывать на более… качественных партнерш? Сможет ли заполучить хотя бы пару более-менее плодовитых самок? А, главное, надо ли ему это? Ведь такая связь уже будет для него постоянной. С другой стороны, можно попробовать вернуться в долину источников и повторить пару месяцев секса без обязательств. Сумрак почти не сомневался, что самки охотно его примут. И снова будут истязать, унижать, изматывать… Ему предстояло еще как следует все обдумать. Потом, на досуге, в промежутках между Охотами, когда мозги немножко встанут на место…
Сейчас же у него была задача не попасться в их ловушку. Самки явно стремились заполучить молодого любовника в постоянное пользование, и видят боги, им бы это удалось, будь Прорва поласковей, а Осень поделикатней. Но нет, дорогие, не получится. Единственная самка, с которой он бы хотел бы на данный момент крепкого и многолетнего союза, была для него совершенно недосягаема, а остальные на долговременную перспективу Сумрака пока не интересовали.
— Я вынужден покинуть вас, о прекраснейшие, — кланяясь, произнес насытившийся самец. — Не скучайте, я вернусь, как только смогу.
Самки проводили его умиротворенным ворчанием. Сумрак сделал вид, что у него куча неотложных дел, и по-быстрому ретировался.
Хотя, какие у него могли быть дела. Разве что, охота, но не тратить же на нее весь день. Вернуться в лощину самец сейчас не мог, ибо поклялся себе впредь не встречаться с Грезой, по крайней мере, пока он не будет достоин ее руки и пока не почувствует, что способен за нее побороться с Серым. Оставалось только шататься по окрестностям. На самом деле, предложенная вчера Торопливым идея посетить «клуб» была не так уж плоха. Сумрак обычно избегал скопления народа, но иногда было полезно не выделяться из толпы. О нем и так до сих пор много лишнего судачили.
Итак, раз большинство самцов отдыхали в дневное время на отмелях, стоило и ему хотя бы раз туда наведаться. В конце концов никто его не обязывал оставаться там надолго и приходить ежедневно — достаточно было лишь там показаться, разведать заодно обстановку, а потом тихонько исчезнуть.
К тому же Сумрака с некоторых пор начало разбирать любопытство: как так самцы собираясь в брачный период на одной территории, умудрялись мирно соседствовать? Да пусть какие угодно будут строгие правила, не смогут они не драться. Сумрак уже в полной мере ощутил на себе, что такое потеря контроля в Сезон, шутить с этим было опасно…
На клановом судне находиться в этот период было особенно сложно. Стычки между обделенными женским вниманием молодыми воинами возникали на пустом месте, а старшие по большей части на борту отсутствовали, обслуживая свои гаремы, так что разнять молодняк или, хотя бы, проследить за честностью поединков, было просто некому. Впрочем, Сумрак и в более спокойное время чувствовал себя неуютно среди громогласного мужского общества. Наверное, это повелось еще со времен его отрочества, когда старшие собратья беспрестанно испытывали его и без того не особо стабильную нервную систему…
Помнится, юный Сумрак только-только отошел от первого потрясения, порожденного переселением на отцовский корабль и началом жесткого воспитательного процесса, как ему пришлось испытать новый шок. Целая армия хлынула на звездолет нескончаемым потоком, не успело минуть с того момента и пары недель. Никогда в жизни подросток не видел столько взрослых самцов одновременно. А ведь, едва попав на борт “Сокрушителя”, он уже изумился размеру экипажа, хотя, в тот период отсеки корабля пустовали более чем на три четверти. На ярусах ошивалось около двух десятков воинов младшего ранга и пара-тройка самцов постарше, пропустивших Сезон то ли по состоянию здоровья, то ли по каким-то неведомым убеждениям. Но даже это количество пугало, так как подросток совершенно не ведал, чего стоит ожидать от охотников. Все правила приличия, принятые в материнском доме, тут, похоже, не просто не действовали, а воспринимались, как нечто оскорбительное. Сумрак знал, как нужно вежливо обращаться к взрослым самкам, но понятия не имел, как вести диалог со старшими самцами. Он даже поприветствовать их умудрялся так, что те буквально взрывались от негодования. И в те минуты лишь уважение к Грозе да страх перед его праведным гневом удерживали их от необдуманных поступков по отношению к несносному подростку.