Все оставшееся время он промаялся изнуряющими болями. Его организм, мало того, что был резко лишен возможности репродуктивного действия, так еще и третий день подвергался активной стимуляции к данному действию со стороны Грезы. Внутри челнока до сих пор ощущался остаточный запах недавно гостившей здесь самки, усугубляя и без того незавидное состояние вынужденно воздерживающегося самца.
В конце концов, Сумрак не выдержал, взял боевое копье и, выйдя из кабины, начал отрабатывать приемы на ближайшем дереве, кроша ствол в щепу. До самого рассвета под пологом спящего леса гулким эхом отдавалось его обезумевшее рычание.
Еще один день… Пожалуйста, лишь один день…
Комментарий к Глава 12. Видит око, да зуб неймет Навеяло: «Deep forest» – «While The Earth Sleeps». Кстати, согласно переводу из Интернета, эта песня о том, как юную девушку не пускают на свидание с возлюбленным не ее круга)))
И вот картиночка «Сумрак, жвала подбери!»))): https://gvatya.tumblr.com/image/165613424718
И еще Греза, стянувшая маску Нашатыря от SoulD)))) https://gvatya.tumblr.com/image/165697520763 Спасибо ей за чудесную иллюстрацию!
====== Глава 13. Скала и Пустошь ======
Лучше любить и потерять, чем совсем не любить.
(Альфред Теннисон)
«Живи честно, поступай по совести, дорожи тем, что имеешь, стремись к достоинствам, побеждай слабости», — так когда-то говорил Учитель. И Сумрак всегда считал, что следует данным правилам… Что же, теперь, вместо этого? Он погряз во лжи, подло поступил, поддался слабостям и, в итоге, остался ни с чем. Браво! Оправдал надежды, нечего сказать… В последнее время жизнь все чаще ставила его перед выбором: поступать как нужно или как хочется. И все реже эти два понятия хоть в чем-то совпадали. Сумрак переживал, томился, не находил себе места… Сезон, проклятый Сезон! Он запутал его, сбил с истинного пути, разбередил забытое и толкнул к неведомому, разнеся устоявшуюся картину мира до основания. В который раз. Нежданное-негаданное окончание счастливого детства — удар. И вновь по кирпичикам мир долго и мучительно выстраивается заново. Посвящение в воины — второй удар. И мир медленно восстает из руин, но его уже не узнать… Сойэ, разумная дичь, обещание — третий удар. Мир покатился к чертям. Но возродился. Сезон — четвертый удар. Сумрак пинками сам разнес то, что еще устояло, и принялся возводить стены мироздания заново… Не успел. Греза — последний удар. Мир рассыпался, и его не собрать… От тягостных раздумий, навалившихся не иначе, как на почве гормонального сдвига, ожидающего Грезу Сумрака отвлекло появление в лощине еще одного самца. Сперва у него просто сердце оборвалось при мысли, что это Серый идет разбираться с ним, но, когда чужак приблизился, юнец признал в нем Скалу, одного из глубокоуважаемых Старейшин. Пожилой воин, снискавший на просторах космоса великую славу, двигался степенно, сохраняя гордую осанку даже в свои двести с небольшим. Его седоватая грива, унизанная знаками почета, величественно ниспадала на мощные плечи, обильно шипованная шкура и жвала подобные абордажным крючьям вызывали трепет, а мудрый взор заставлял учтиво склониться. Яутжи, которым удавалось пережить сородичей, выйдя из всех сражений непобежденными, красиво старели. Рост, происходящий в течение всей жизни не позволял им дряхлеть. На склоне своих лет они обычно становились очень крупными и неповоротливыми, но худыми и жалкими — практически никогда. Впрочем, умереть от старости все равно мало кому из них доводилось. И это было правильно. Даже самки, всю жизнь проведшие в стенах гарема, чувствуя скорый исход, отправлялись на свою Последнюю Охоту. Не в традициях этого гордого народа было, день ото дня слабея, безропотно ждать конца. Скала поравнялся с юным воином и притормозил. Сумрак поприветствовал его глубоким поклоном. Задержавшись на несколько секунд в подчиненной позе, он медленно выпрямился, встречая неожиданно доброжелательный стариковский взгляд. — Что же, собрат по несчастью, мы снова встретились? — насмешливо, но беззлобно проговорил он. — Прошу, поясни, о, Великий, — Сумрак и впрямь совершенно не понимал, что Скала имел в виду. Старейшина сложил руки на груди и расхохотался, но как-то невесело. Его загрубевший стрекот напоминал удары свинцовых пластин. — Я видел, как ты вчера уступил свой гарем. Надо сказать, я был удивлен. Перевес был явно на твоей стороне, — прорычал, наконец, он, отсмеявшись. — Я думал так же, — с готовностью отвечал Сумрак. — Похоже, эта самоуверенность меня и сгубила. — Ну, ничего, какие твои годы… Отвоюешь обратно, либо новый заведешь. Это мне поздно уже что-либо предпринимать, а у тебя, юнец, все впереди. Сумрак опешил. Неужели… — Неужели, кто-то посмел покуситься… — начал он, но старый воин его оборвал. — Посмел и покусился. Но хватит об этом. Сумрак послушался и не стал более задавать никаких вопросов. Да и неприлично было допытываться у Старейшины о его личной жизни, даже, если он сам снизошел до разговора с низкоранговым самцом. Хотя, в голове, конечно, просто не укладывалось, как и при каких обстоятельствах великий Скала мог враз лишиться своего гарема… Старик тем временем грустно вздохнул. — Все меньше остается от былого величия Скалы, Покорителя ульев… — проговорил он туманно. — Не говори так! — не выдержал Сумрак. — Будешь указывать, что мне можно говорить, а что нет? — Скала испытующе глянул на него, прищурив глаз, и молодой самец, опомнившись, быстро снова склонился. — Нет, Почтеннейший, прости меня, Почтеннейший… Скала издал несколько глухих удовлетворенных щелчков и снял из-за спины копье. — Ты наглый юнец, но неглупый, — констатировал он. — Уважь-ка старика. С этими словами он медленно и непринужденно принял простейшую боевую стойку, отступив на шаг. Скала был намного выше и шире — рядом с ним Сумрак выглядел почти подростком, — но отказать Старейшине в дружеском поединке он не имел права. Более того, Сумрак мог гордиться тем, что удостоился такой большой чести. В очередной раз поклонившись, сын Грозы тоже взял копье в руки и занял место напротив оппонента, уступая ему преимущество первого выпада. Скала с усмешкой покачнулся из стороны в сторону, как бы пытаясь усыпить бдительность молодого противника, а затем резко рванулся вперед. Сумрак принял на древко копья сокрушительный удар — и как только не разломилось пополам… Его отбросило назад, но юный воин удержался. — Кто был твоим Учителем? — осведомился Скала, переступая с ноги на ногу и занимая устойчивое положение. — Гроза, мой отец, о Почтеннейший. И совсем недолго — Пустошь… — Сумрак стремительно скользнул вперед, и копья вновь со скрежетом скрестились. — Пустошь? — изумился старик, легко отшвыривая юнца. — Я правильно расслышал? Погоди, тот самый? Да как же… — Да, все верно. Твое удивление понятно. Я объясню, — Сумрак сделал новый выпад. Скала увернулся и рассек наконечником своего оружия кожу на его спине. Соперники закружили на месте. Сумрак продолжал, стараясь выравнивать дыхание: — Он действительно уже не брал учеников в пору моего отрочества. Я попал к нему по чистому счастливому совпадению. К сожалению, он тренировал меня всего несколько месяцев. — Даже это можно считать несказанным везением! Я знал его лично. Достойнейший был воин… Наследие его велико! — воскликнул Старейшина и проворно нанес юнцу удар в грудь. Сумрак пошатнулся, но остался на ногах, быстро перестраиваясь в более выгодную позицию. — Какие вести с отмелей, Великий? — меняя тему, поинтересовался молодой воин, зорко следя за действиями противника. — Да ничего особенного. Одного из юнцов давеча предали священному огню. — Пал в поединке? — ему удалось слегка задеть копьем бок старика. Тот не остался в долгу и украсил длинным порезом его бедро. Сумрак зашипел. — Если бы… — Скала на миг остановился и покачал головой. — Два малолетних дурня забрались в гарем Алого. Тот их засек. Одному свернул шею на месте, второй вырвался. Глупая, недостойная смерть. — Ты не запомнил имя погибшего? — встревожился Сумрак, опуская копье. — Кажется… Кажется, Проклятье, сын… — …Броска, — закончил Сумрак, еле успевая отразить новый коварный удар. — Да, именно. Ты знал его? — Мы одного клана. Воистину, печальная весть. Хотя, случившееся было вполне ожидаемо. А что с Кошмаром, вторым юнцом, его братом? Самцы сделали еще несколько кругов, оценивающе поглядывая друг на друга. — Жив, насколько я знаю, но раны будет зализывать долго, — развел руками старик и совершил очередной неожиданный выпад. Сумрак отскочил, но слегка потерял равновесие и поплатился за неосторожность, получив неглубокую колотую рану в плечо. Он и правда отвлекся, переживая трагическое известие. Он никогда не водил близкой дружбы с близнецами, но хорошо был наслышан об их истории. Являясь потомками славного Броска, павшего вскоре после их рождения при обороне одной из дальних колоний, они, тем не менее, не переняли его удаль и силу, предпочитая тратить жизнь на развлечения и кутеж. Из любой Охоты они устраивали настоящую комедию, о трофеях не пеклись, пару раз подолгу гостили на нижних уровнях корабля. Гнев морально устал вправлять им мозги, а его рука устала держать плеть, и он просто перестал обращать на их выкрутасы внимание. Из клана не изгнал лишь из уважения к памяти Броска, с которым принял вместе не одно победоносное сражение. По грустному стечению обстоятельств, из сыновей Броска в живых остались лишь эти двое — что-то у этого воина было такое в генах, заставляющее его потомков вечно лезть на рожон… Кошмар и Проклятье тоже данный ген явно унаследовали, но проявлялся он как-то не так… Что, тем не менее, не уберегло одного из них в этом Сезоне от бесславной кончины… — Если ты так будешь подставляться, то шрамов на твоей шкуре будет прибавляться с каждым боем больше, чем следует, — заметил Скала. — Делай иначе… Давая понять, что поединок завершен, Старейшина соизволил продемонстрировать юнцу несколько полезных приемов, после чего взглянул на неумолимо поднимающееся солнце и сказал: — Что ж, Сумрак, сын Грозы, мне было приятно побеседовать с тобой. Желаю тебе восстановить утраченное. Младший самец вновь поклонился и от всей души поблагодарил в ответ, внутренне проникшись каким-то странным подобием сострадания не то к Скале, не то к себе самому… Вот они стояли рядом, два воина, молодой и старый, одинаково глупо лишившиеся своего семейного счастья и одинаково втайне глубоко переживающие из-за этого. Только один переживал из-за того, что он утратил своих самок, а другой — из-за того что он их предал… — Куда ты теперь пойдешь, Великий? — рискнул спросить Сумрак, нарушив повисшее было молчание. — Не беспокойся, юнец, у меня еще остались кое-какие… дела, — добродушно прогрохотал Скала. Он по-отечески хлопнул молодого самца по плечу, коротко поклонился и продолжил свой скорбный путь. Не верилось. Просто не верилось… Глядя, как тяжеловесная фигура Скалы скрывается между деревьями, Сумрак невольно вспомнил еще один из эпизодов своей неоднозначной биографии. Когда-то в первобытные времена брачный период наступал для предков яутжей, обитателей тропических и субтропических поясов, после сезона ливней. В разных точках планеты это время отличалось. Но, с развитием цивилизации и распространением ее в более холеные области, где яутжи научились создавать города под защитными куполами, а так же с последующим расселением на соседние планеты и уходом самцов в космос, эта разница перестала играть какую-то роль. Популяции перемешались, и годовые циклы размножения синхронизировались по-новому, сделав возможными отношения между самками и самцами с разным происхождением. Это удалось, благодаря их отлично развитой хеморецепции. Стоило одной самке прийти в охоту, и к ней быстро подтягивались другие, улавливая возросшую концентрацию феромонов. Стоило какому-то из самцов группы заволноваться перед началом гона, как он будоражил остальных, запуская инстинкт соперничества, и они также активизировались, будто бы опасаясь не поспеть подготовиться к моменту размножения. Таким образом еще многие столетия назад Сезон установился в интервале с третьего по пятый месяцы общепринятого года. «Прелести» этой синхронизации Сумрак ощутил на себе, пожалуй, слишком уж рано. Подростки его возраста обычно никогда не оказывались среди взрослых самцов, а потому его организм не был готов к массированной феромоновой атаке. Уже на второй год путешествий вместе с кланом бедолагу постиг неприятный сюрприз в качестве преждевременно пришедших в активность половых желез. Когда в один из дней его несчастный живот впервые раздуло до невыносимой боли, он проклял все на свете. Ему действительно было очень плохо, он не знал куда деваться, медик разводил руками — в его практике подобного просто никогда не бывало. По факту, это ведь была вовсе и не болезнь, чтобы ее лечить… Единственное, что он смог предложить — это напичкать Сумрака седативными препаратами и спазмолитиками, но не держать же его было на них весь период… В смятении находился и Гроза. Он даже позволил себе усомниться в правильности своего поступка… Ситуация складывалась не лучшим образом, как на нее ни взгляни. Страдающий малек, не до конца развитый организм которого едва выдерживал свалившуюся на него нагрузку — проблема раз. Собственно Сезон Любви, во время которого оного малька предстояло оставить на корабле с особо агрессивными в этот период младшими воинами — проблема два… Что было делать? В обычное время молодые самцы весьма достойно переживали Сезон, не покидая клана. Драться дрались, но как правило не до смерти. А, если кого, бывало, все-таки угораздит пасть жертвой этих склок — ну, что ж, судьба… Иное дело — подросток. Да не просто подросток, а такой же на гормональной почве двинутый! Попадись он под горячую руку одному из них… Страшно даже подумать, чем бы это кончилось. У Грозы было три варианта решения проблемы. Либо отвезти Сумрака обратно к матери и тем самым признать свою неправоту и неспособность самостоятельно справиться с воспитаем сына, либо выселить весь остающийся экипаж в орбитальную колонию и по окончании Сезона недосчитаться половины, а то и большей части молодых бойцов, нашедших себе приключения в ее бездонных недрах, либо… На время куда-то подальше сбагрить самого потомка. Но вот куда, чтобы было надежно и безопасно? Первый вариант Гроза отмел сразу. Над вторым еще немного подумал, но, прикинув, что потеря бойцов — еще полбеды, а оставленный на корабле в полном одиночестве Сумрак — вот это совсем никуда не годится, отказался и от него. Оставался третий и самый неопределенный вариант… Гроза совсем перестал спать, пребывая в тревожных раздумьях. Ему со дня на день надо было отбывать в свой гарем, а он так и не придумал, что делать с сыном. Сам же Сумрак все это время почти не показывался из своего отсека. Сутки напролет он проводил, мучительно скорчившись на своей лежанке и отвернувшись к стене. Если молодые воины сбрасывали напряжение и отвлекались во время поединков, то ему сейчас было опасно даже с собственным отцом тренироваться — тот легко мог не рассчитать силу и понимал это прекрасно. Ситуация складывалась одновременно нелепая и серьезная. И никто не видел из нее достойного выхода. Но решение пришло в последний момент и внезапно, как говорится, откуда не ждали. На связь вышел Пустошь… Этот самец был настолько древним, что его кожные покровы и грива выцвели до практически белого цвета. Гигант все еще был очень силен, но в последние годы начал заметно сдавать. Он распустил остатки своего гарема лет шестьдесят назад и теперь лишь изредка наведывался к самым старшим из бывших жен, уже не на правах супруга, а как старый друг, явившийся посудачить о том — о сем, да скоротать пару вечеров в спокойной и приятной компании. Пустошь покинул и свой клан, передав бразды правления более молодому преемнику. Теперь он в одиночку путешествовал по просторам Вселенной, в свое удовольствие охотясь и исследуя новые миры. Чем был знаменит этот воин? О, многими и многими славными подвигами. Но более всего тем, что почти все, кого он когда-то обучал, выбились в клановые лидеры. Пустошь обучал и самого Грозу… Так вышло, что накануне того Сезона он как раз оказался неподалеку, и ему вдруг вздумалось проведать одного из своих бывших подопечных. Гроза радушно пригласил Учителя на борт, устроив по этому случаю настоящий смотр войск и услышав в ответ много лестного в свой адрес, а так же в адрес команды и самого корабля. Тем же вечером за совместной трапезой, сопровождающейся неторопливой беседой, он с замиранием сердца спросил, а не согласится ли Пустошь пару месяцев поучить еще кое-кого… Старого вояку было сложно чем-то удивить. Но, услышав историю Сумрака от начала и до конца, он отложил пищу и долго молча сидел, подперев рукой лоб. Наконец, назвав Грозу идиотом, он повелел проводить его к мальку и оставить с ним на некоторое время. Гроза не посмел возразить. Пустошь провел в отсеке Сумрака ровно пять минут, после чего вышел и сказал: «Завтра я его забираю». Что там было, о чем Учитель говорил с его сыном — Вожак так никогда и не узнал. А Сумрак запомнил эту встречу навсегда. Все до самых мельчайших подробностей. Он всегда считал отца самым крупным и сильным самцом в мире. Он не видел не только никого, кто превосходил бы Грозу хоть в чем-то, но и даже никого, кто был бы ему равен. Но, когд