Придя в ужас от увиденного, Гроза не придумал ничего лучшего, чем, схватив упирающегося и орущего сына за шкирку, уволочь его к себе на корабль и увезти из проклятого места побыстрее, не смотря на истерику матери. С Загадкой он, наплевав на приличия, остаток Сезона даже не разговаривал. Потом он, конечно, ее простил, но больше уже никогда не заикался насчет потомства мужского пола. Воистину, если тебя о чем-то просят, не отказывай, но сделай так, чтоб больше не просили…
Гроза выбивал из сына дурь несколько лет кряду, измочалив о его спину не один кнут. Первые месяцы на корабле Сумраку казались сущим адом. Отца он боялся до дрожи, до оцепенения, до безумия. И не только отца: гоняли подростка, дабы привести в надлежащую форму, практически всем кланом. Но, то ли жесткая методика воспитания имела свои плюсы, то ли Сумрак внутри оказался сильнее, чем даже думал сам, а только спустя некоторое время прежнего неженку было просто не узнать. Он оказался способным учеником, постигая искусство владения всеми видами оружия, привыкая сражаться, забыв о страхе и превозмогая боль, проникаясь кровавой философией Охоты.
Наконец, настал момент, когда Гроза не только смог вздохнуть с облегчением, но и с уверенностью выпустить юнца во взрослую жизнь. Сумрак с честью прошел Первое Посвящение и начал стремительно завоевывать отцовское одобрение на многочисленных заданиях. Некоторые странные замашки у него по-прежнему оставалась, но, в целом, молодой самец уже не отличался от остальных перспективных бойцов. Отец всегда имел для него непререкаемый авторитет, с матерью же юный воин так никогда больше и не виделся, однако ее последнее напутствие не забывал ни на минуту. «Ты должен выжить, сынок, обязательно!» – только и успела прокричать ему она в тот вечер, когда его судьба так круто переменилась. И он выживал. Назло врагам, назло обстоятельствам. Тысячу раз он мог пасть от ран, сотни раз попадал в западни, но звучащее где-то на границе сознания: «Выживи, сынок!» заставляло подниматься и сражаться, собирать волю в кулак и идти напролом, последним усилием возвращать себя почти с той самой грани, откуда нет пути назад…
Об этом не знал никто, даже отец. Все поражались находчивости и выносливости Сумрака, но думали, что он обязан этими качествами лишь тренировкам, дисциплине и хорошей генетике. Старшие воины прочили юнцу блестящее будущее, отец довольно потирал руки… А Сумрак просто делал то, чего от него ожидали, давно уже не задумываясь о том, чего хочет на самом деле. Со временем он полюбил Охоту, но чувства его были иными, чем у большинства. Если для остальных самцов яутжей Охота была средством показать свою доблесть, то для него это, прежде всего, был эксперимент над собой, испытание пределов собственной выносливости – пари с самой Смертью. И, когда Сумрак в одиночку кидался на очередное сверхопасное существо, а за его спиной шептали, что этот юнец слишком много о себе возомнил, сам он как молитву мысленно повторял: «Я обязан выжить». И выживал.
Получив ранг Кровавого, молодой самец пришел к Грозе на поклон и испросил разрешения перейти в другой дружественный клан, мотивируя свое желание тем, что не хочет, чтобы все вокруг считали, будто он пользуется излишним отцовским покровительством. На самом деле, конечно, Сумраку просто хотелось, как можно дальше оказаться от требовательного родителя и от корабля, полного тяжелых воспоминаний. Он безусловно уважал отца и преклонялся перед его силой и мастерством, но предпочел бы дальше делать это с более почтительного расстояния. Гроза отпустил его скрепя сердце, но внутренне в очередной раз возликовал и, при следующем своем визите, осыпал Загадку подарками с ног до головы…
Да уж, Гроза всегда был большим дамским угодником… В последнее время он ежегодно тормошил своего нерешительного потомка, дескать, пора уже, чай, не мальчик… Теперь, когда не мог тормошить лично, слал недвусмысленные сообщения. И ежегодно Сумрак находил очередной отмаз. В этом году он сказал отцу, что… Что-то он уже забыл, что ему сказал…
Сумрак, тяжело вздыхая, нервно нарезал круги по своему отсеку. Третья неделя Сезона была на исходе. Он собирался его пропустить… Но с каждым днем все четче осознавал, что на этот раз не продержится. Терялась ясность ума, уже пару раз самец с психу принимался громить все вокруг, а с утра, пожалуй, впервые нарвался на драку сам, да еще и с более сильным и крупным соперником – тот-то какого черта, кстати, не у самок был?
Сейчас, когда чуть схлынули эмоции, и перестали саднить обработанные раны, снова начало немилосердно тянуть живот. От этого чувства хотелось лезть на стену. Зная, что в опустевших коридорах корабля его никто не услышит, самец начал тихонько измученно подвывать. Вместе с телесными страданиями навалилась беспросветная тоска. Сумрак, морщась, оглядел свою захламленную берлогу, которая в последние дни еще и была перевернута вверх дном. Противно… Как же он только не пытался отвлечься – все было без толку… Пробовал изматывать себя тренировками, но каждая вторая оканчивалась незапланированным поединком; пытался гравировать черепа и перепортил больше, чем в ученические годы; затеял, наконец, уборку, а в конечном итоге взбесился из-за какой-то мелочи и разнес вообще все. Можно было нажраться успокоительных, но это как-то уж совсем было бы недостойно. Оставалось одно…
…Туманные угодья самок были прекрасны. Приятный климат, пышная растительность, чистый воздух… Прибывавшие сюда самцы, конечно, вряд ли любовались этими красотами, не придал им значения и взволнованный Сумрак: мысли были заняты совсем другим.
Он был здесь впервые. Родился он не просто в другом месте, а даже на другой планете – всего их в распоряжении самок было четыре. Сунуться на родину он бы сейчас ни за что не рискнул, слишком велик был соблазн проведать мать и сестер. Делать это в Сезон строго запрещалось – одна из немногих вещей, категорически в это время недопустимых. Так что от греха подальше Сумрак выбрал одну из трех оставшихся планет, выбрал, особо не заморачиваясь, просто ткнув куда попало пальцем и попав на Чертоги Серой Провидицы. Его ничтожные шансы были везде приблизительно равны, так что существенной разницы он не видел.
Прибыв на место, Сумрак посадил свой старенький, несколько лет назад щедро выделенный отцом челнок в первом приглянувшемся лесном массиве, неподалеку от одного из крупных поселений, мало-мальски прихорошился и отправился завоевывать дамские сердца. Как того требовали правила и традиции, он был безоружен; на перевязях размещались любимые трофеи, из одежды – только набедренная повязка.
Он выбрал для самок самые лучшие и ценные дары, хотя, почти не сомневался в том, что в этот раз все они при нем и останутся. Конечно, ему ничего не светит… Сезон переваливал за свой экватор, все особи женского пола репродуктивного возраста уже в гаремах или парах, разве что отбить чью-то подругу… Ну, нет, Сумрак был в плане размножения неопытен, но ведь и не дурак. Какой самец в здравом уме будет готов поделиться партнершей? А за своих самок воины дерутся с двойным остервенением, это уже не нелепые стычки озабоченных юнцов…
- Не меня ищешь, боец?
Погруженный в раздумья Сумрак не сразу ее заметил. Он просто не ожидал встретить здесь кого-либо: вся движуха начиналась ближе к центру поселения, а здесь простирались пустынные окраины. Самка стояла в тени деревьев, приняв небрежную позу со скрещенными руками. Она была взрослая. Сильно взрослая. Раза в два старше Сумрака и на голову его выше – и это притом, что он был достаточно рослым самцом.
Самка, не дожидаясь ответа, игривой походкой направилась к нему, заинтересованно приподнимая максиллы. Сумрак остановился и нервно потянул воздух. Самка была готова к спариванию. И не просто «в целом готова», а готова прямо сейчас и прямо здесь. Стоило манящему аромату достигнуть молодого воина, и он ощутил, как мощный спазм болезненно скручивает его внутренности, а ноги начинают предательски подкашиваться. Он был застигнут врасплох. Новые ощущения захлестнули с головой, лишая воли. Что происходит? Он не думал, что будет… так. Почему накатила такая слабость? И что подумает самка, когда заметит его состояние? А она заметит, такое не скрыть…