Самец откинулся на спину и закрыл глаза; по телу разливалась приятная усталость… Однако скоро выяснилось, что самки еще не насытились молодым любовником и настойчиво требуют продолжения. «Интересно, насколько меня хватит», — обеспокоенно подумал Сумрак, заново придавленный к полу изголодавшейся Прорвой. Даже в самых смелых помыслах он никогда не рассчитывал сразу взять подобный темп…
На исходе ночи изможденный самец потерял количеству спариваний счет. Он уже буквально выжимал из себя последние капли, а самки все не унимались, сменяя друг друга, а то и набрасываясь всем скопом. Но, наконец, утомились и они. Повалившись на взбуровленные шкуры среди в беспорядке раскиданных подушек, они уснули крепким, удовлетворенным сном. Тогда, насилу отыскав в окружающем хаосе свою набедренную повязку, Сумрак потихоньку вышел из зала и покинул это жилище разврата. Обнаженным он добрался к источникам, ополоснул влажное, липкое, гудящее тело и лишь тогда оделся. Какое там было понежиться в купальнях… Ему уже было абсолютно не до того. Он пребывал в глубоком потрясении.
Над далекими горами занимался рассвет. Не желая более задерживаться ни минуты, воин направился к уединенной поросшей редким молодым лесом лощине, неподалеку от которой прошлым утром посадил свой челнок. Там он вскарабкался на самое высокое дерево, уселся в развилке и обессиленно привалился спиной к стволу. Среди густой кроны он наконец почувствовал себя защищенным от всего остального мира и смог немного успокоиться.
Передохнув некоторое время, Сумрак еще раз внимательно оглядел себя. Н-да… Жалкое было зрелище. Весь помятый, искусанный и истисканный, он чувствовал себя скорее не как самец, вкусивший желаемого, а как какая-то загнанная дичь… Кошмар. Нужно срочно брать инициативу в свои руки, иначе ничем хорошим это не кончится! Получить удовлетворение такой ценой — да на черта это надо? Тем более, что никакого ожидаемого эмоционального подъема он не испытывал, только странный отходняк. Просто отпустило.
Он, безусловно, был в курсе, что самки отличаются норовом, а, подчас, и настоящей агрессией. Но эти трое во всех смыслах превзошли его ожидания. И, хоть Сумраку пока было не с чем сравнивать, кое-какие сомнения в его голову все же закрались. Почему в разгар Сезона эти самки были одни? Из-за возраста? Ну, допустим, это могло еще касаться Прорвы. Ну, ладно, Осень также была уже немолода. А Солнышко? Она-то чем другим самцам не угодила? Или, может, другие самцы просто не осмеливались ступить на территорию сестер, зная, чем это кончится? Сумрак вот теперь отлично знал…
Он представлялся себе сейчас потрепанной выжатой тряпочкой. Эти самки выпили его до дна, лишили всех сил; на теле не осталось ни единого живого места. По внутренней стороне бедра снова потекла, видимо, из-за какого-то неосторожного движения, небольшая струйка крови — Прорва, добираясь до вожделенного органа, глубоко рассекла когтями край клоакальной щели. Сумрак вообще не представлял, как теперь там заштопать… Одно было хорошо — на время исчезло это гадкое ощущение внизу.
Вечером он пойдет к ним снова.
*Склеротикальное кольцо— кольцевая костная конструкция, поддерживающая глазное яблоко, встречается у птиц, было также у динозавров, птерозавров и ихтиозавров. Вполне возможно, нечто подобное может существовать и у некоторый инопланетных организмов, а почему бы и нет.
====== Глава 3. Воспоминания ======
То, что представляется нам тяжкими испытаниями,
иногда на самом деле — скрытое благо.
(Оскар Уайльд)
Сумрака угораздило уснуть, сидя в кресле пилота, поэтому проснулся он в тот момент, когда, пытаясь устроиться поудобнее, промахнулся головой мимо спинки, съехал по ее краю и стукнулся лбом об угол боковой панели управления. Ворча и потирая ушибленное место, самец поднялся, уперся руками в переднюю консоль и попытался собраться с мыслями. Это теперь называется «а посплю-ка я сегодня на свежем воздухе». Когда он под утро вернулся в челнок за медикаментами, оставаться здесь, в духоте, он не собирался. Думал, замажет повреждения и потом пойдет подремлет несколько часов где-нибудь на ветерке, силы восстановит… Но его неожиданно просто вынесло. Даже препараты не успел убрать. Целую банку «искусственной кожи» теперь выбросить придется — забыл закрыть… Впрочем, хорошо, что он тут вырубился, иначе в своем нынешнем состоянии полетел бы сейчас не с кресла, а с дерева… Что-то совсем ему не нравилось, что с ним происходит. Слыханное ли дело — так раскиснуть, что умудриться во сне упасть?
Он потянулся, широко раскрыв и вытянув жвала, хрустнул затекшей шеей и встряхнулся. Надо было просто взять себя в руки. Ничего страшного не произошло, просто ночью наконец-то состоялось его первое близкое знакомство с противоположным полом. Не совсем так, как он ожидал, но как уж есть. Отец пока не знает, что он сорвался. Узнает — будет торжествовать. Еще и подробности начнет выспрашивать, надо будет какую-нибудь пристойную легенду на такой случай сочинить…
Сумрак иногда сам ужасался, сколько же ему приходится по жизни врать. Это было свидетельством его внутренней слабости, за это он иногда просто себя ненавидел. Но как было иначе? Ни одно живое существо не способно измениться полностью. Можно поработать над внешней оболочкой, закалить характер, отучить, приучить, сломить, заставить… Но в глубине всегда останется изначальная суть. Уничтожишь ее — уничтожишь собственную личность. Будешь скрывать — будешь лгать.
Вот и то, что случилось вчера, выдавало его с головой… Он поступил крайне неразборчиво, потому что не был уверен в своих силах, не верил в свои возможности. Плюс, как всегда, не смог ослушаться самки… Что он имеет в итоге? Двух развратных старух и нимфоманку… И еще большой вопрос, кто здесь кого на самом деле имеет…
Ладно уж, что толку теперь рассуждать? Придется делать то, что можешь, с тем, чем располагаешь. И не ныть.
Собрав разбросанные лекарства и повязав на бедра чистую ткань, самец покинул челнок и отправился к протекавшей неподалеку реке. С собой он прихватил копье — нужно было добыть что-нибудь для самок.
Времени оказалось уже за полдень. Умывшись прохладной водой и побродив по мелководью, Сумрак слегка взбодрился. У него даже поднялось настроение. Подумаешь, рассуждал теперь он, разница в возрасте большая… Со старухами — это он, конечно, погорячился. Прорва и Осень, конечно, дамы не первой молодости, но вполне себе еще ничего… А Солнышко… О ней он тоже судил слишком поспешно. Да, она продолжала на него набрасываться, когда даже старшие сестры уже выдохлись, ну, так это наоборот, наверное, должно было льстить. Значит, он ей понравился. С какой стороны не взглянуть, обиднее было бы, если б самки разочарованно выставили его за дверь после пары-другой соитий.
Мысли о самках и ночном произволе отозвались кратковременным спазмом в подбрюшье. Дабы отвлечься, Сумрак поспешил на охоту и прогонялся за добычей весь остаток дня. Но стоило повеять ночной свежести, как молодой воин отправился за новыми любовными приключениями. На его плече покоилась внушительная звериная туша. Самки всегда предпочитали «разводному мясу» свежепойманное, особенно их жажда крови активизировалась в брачный период, так что ежедневная поставка дичи, хотя бы в чисто символических количествах, становилась на это время святой обязанностью любого самца. Сумрак со свойственным ему прилежанием отловил здоровенное копытное, так что самки теперь при желании могли просто ужраться.
Проделав длительный путь к потухшему вулкану, самец перехватил свою тяжелую ношу и зашел под арку. Можно было переставить свой транспорт ближе, чтобы не таскаться в такую даль, но пока не особо хотелось, чтобы любовницы знали, где он скрывается днем. Летать каждый раз туда-сюда тоже был не вариант — садиться за штурвал после любовных игрищ Сумрак просто бы не рискнул. Да и полезно было пройтись — мысли как-то прочищались.
Самок он застал в купальнях за вечерним омовением. Они кратко о чем-то переговаривались, до блеска натирая свою чешую. От вида лоснящихся влажных тел Сумрак мгновенно испытал острый приступ желания, но надо было соблюдать приличия. Остановившись на берегу, он раскланялся и поприветствовал сестер, снова выдавая им отменную порцию комплиментов. Самки заметно оживились при его появлении: видимо, все-таки надеялись на продолжение, но допускали, что неподготовленный любовник может и сбежать.