— Боюсь, что нет, — ответил он.
— Уже исчезло. Только на миг мелькнуло.
— Но что это было?
— Я не уверена, но мне показалось… — слегка покривила она губы, — будто какая-то тень мелькнула.
— Ничего не вижу.
Кармен пожала плечами.
— Мне показалось, там мелькнула какая-то тень.
Алекс вновь посмотрел в сторону факела, чьё пламя покачнулось от ветра, но теперь тот снова горел совершенно ровно.
Теперь до него дошло, что, будь это действительно порыв ветра, от него покачнулось бы пламя и других факелов, однако они даже не дрогнули.
Какое-то время Райли ждал, не случится ли чего, но все вернулось к прежнему спокойствию. Пожалуй, необычной была только тишина. Стихли звуки, доносившиеся из джунглей, но, как он уже убедился, это могло означать и присутствие поблизости какого-либо хищника.
— Ты не сможешь, — безнадёжно произнесла Кармен.
— Что? — не понял он.
— Я говорю, что ты не сможешь, Алекс, — повторила она. — Не сможешь изменить свою жизнь.
— Разумеется, смогу, — возразил он.
Кармен вздохнула, закатив глаза.
— И чем же ты займёшься? — спросила она. — Будешь день-деньской просиживать штаны в конторе, с девяти до пяти? Станешь торговать пылесосами?
— Даже не знаю. Что-нибудь придумаю. В конце концов, руки у меня на месте, и я способен заработать на жизнь.
Кармен взяла его за руку — самый интимный жест, которым он мог наслаждаться в последние дни.
— Нет, Алекс. Не сможешь, — снова повторила она. — Вся твоя жизнь — вот в этом, — она указала вокруг. — Или в чем-то подобном. Я знаю, что не хочу так жить, а ты будешь несчастен, если попытаешься жить по-другому.
— Я бы смирился — ради того, чтобы быть с тобой.
Она покачала головой.
— Поначалу, может быть, и смирился бы. Но в конце концов ты возненавидишь и себя, и меня — за то, что я заставила тебя жить такой жизнью, которая тебе совсем не подходит. И ты сам тоже знаешь, что это так.
Алекс понял, что Кармен, как всегда, права. Но все же он собрался с духом и спросил:
— В таком случае… что… Что теперь? Все кончено, да?.. Или… дело в другом? Ты что же, влюбилась в Мутомбо? — спросил он, чувствуя, что сходит с ума. — Я видел вас вместе, вы смеялись и флиртовали.
Кармен недоуменно посмотрела на него, не зная, что и сказать.
— Да-да, я видел вас вместе, — настаивал Алекс, решив, что заметил тень вины в её глазах. — Я не слепой!
— Ты что, ревнуешь? — удивилась Кармен. — К Мутомбо?
— Тебя это удивляет? Что, по-твоему, я должен чувствовать, глядя, как ты с ним флиртуешь?
К его удивлению, Кармен, вместо того чтобы оправдываться, лишь покачала головой.
— Как можно быть таким идиотом? Неужели ты не видишь, какие отношения связывают его с Верховеном?
Райли понял, о чем она, но у него просто в голове не укладывалось, что дела могут обстоять подобным образом.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он в растерянности.
— Да, они любовники, Алекс, — подтвердила Кармен. — Просто удивительно, как ты до сих пор этого не заметил.
— Мутомбо… и Верховен?.. Эти двое?.. — указал он в их сторону, не в силах договорить до конца. — Ну, знаешь ли!
— Да, они гомосексуалисты.
Райли покосился в сторону каюты, которую делили эти двое. В эту минуту все многозначительные взгляды, которыми они обменивались, все эти лёгкие прикосновения, внезапно получили объяснение.
— А… Ну, понятно, — протянул он.
Женщина, в которую он влюбился, как мальчишка, и не мог удержать, видя, что она уходит все дальше от него, молча, почти с болезненной нежностью поглаживала шрам, связавший их несколько лет назад.
— Ладно, иди спать, — прошептала она. — Тебе нужно отдохнуть.
Райли внезапно открыл глаза; пробуждение было столь резким, что в первую минуту ему показалось, будто он все ещё спит и видит сон.
Тьма вокруг была столь непроглядной, что, даже если бы он внезапно ослеп, то не заметил бы разницы.
Несколько раз с силой зажмурившись, он провёл рукой по лицу в тщетной попытке понять, что происходит.
Вокруг не было слышно ни звука, ни единого шороха. За последние дни он привык, что ночные джунгли являют собой целую симфонию всевозможных свистов, криков и воплей, но сейчас вокруг было тихо, словно на кладбище.
Это странное слияние темноты и безмолвия его не на шутку встревожило. Алекс поднял голову и огляделся.
Он разглядел в темноте только огромное тело спавшего в гамаке Джека, а слышалось только его ровное дыхание, временами переходившее в храп.
Казалось, вокруг все было спокойно, и Алекс позволил себе лечь и закрыть глаза, чтобы погрузиться в сон, пока его не разбудит Мутомбо — на вахту с трёх ночи до пяти утра.
Внезапно он снова открыл глаза: что-то было определённо не так.
Почему вокруг так темно?
Они решили держать факелы зажжёнными всю ночь, меняя их по мере догорания, чтобы периметр причала был все время освещён, наподобие Триумфальной арки.
Алекс пошарил вокруг, нащупывая зажигалку, которую всегда носил в кармане брюк, а теперь повесил на гвоздь рядом с гамаком. Щёлкнув зажигалкой, он посмотрел на часы, и его вновь охватило ощущение полной нереальности происходящего.
Часы показывали без пяти минут четыре утра. Его должны были разбудить почти час назад.
Что-то определённо не так.
Одним прыжком он вскочил, натянул брюки и быстро надел ботинки. Пробежав по настилу палубы, он бросился к борту и увидел, что все факелы действительно потушены. «Короля буров» окружала непроглядная чёрная мгла.
В первую минуту у него возникло желание зажечь керосиновую лампу, подвешенную к потолку, но затем он рассудил, что сейчас лучше действовать скрытно, и сначала разобраться, что происходит, не привлекая к себе лишнего внимания.
— Мутомбо! — позвал он шёпотом. — Мутомбо!
Алекс молча стоял, ожидая, когда откликнется помощник Верховена. Но так ничего и не услышал. Ни звука. Ни шороха.
— Мутомбо, мать твою! — снова позвал он, чуть повышая голос. — Где тебя черти носят?
Вместо Мутомбо отозвался лишь сонный голос Джека.
— Что случилось?
— Не знаю, — ответил Алекс, стараясь не выдавать охватившую его тревогу. — Все факелы потушены, и Мутомбо меня не разбудил, чтобы я сменил его в карауле.
— Черт! — выругался Джек.
— Я иду на нижнюю палубу, — сказал Райли, — а ты поищи его здесь.
Райли был уже у трапа, когда из своей каюты вышел полуодетый Верховен с керосиновой лампой в руках и выражением тревоги на лице.
У Верховена, похоже, не было ни малейших иллюзий относительно происходящего. Ещё меньше их у него осталось, когда в свете керосиновой лампы они с Алексом увидели в двух метрах от себя брошенную на палубе винтовку «Мартини-Генри».