Удары весел прекратились, гортанные голоса о чем-то заспорили, после чего послышался глухой удар дерева о дерево: днище каноэ заскребло по прибрежным корням.
Райли не видел ровным счётом ничего, но, судя по доносившемуся пыхтению, знал, что Джек где-то справа, а несколько человек выбрались из каноэ и теперь пробираются через береговую грязь, с вязким чмоканьем погружая в неё ноги.
Один из мангбету зажёг маленький факел, но несколько голосов сердито зароптали, и крошечный язычок пламени тут же погас. Света этой лучинки было явно недостаточно, чтобы обнаружить Райли, однако его вполне хватило, чтобы он сам различил среди деревьев шесть призрачных теней, вглядывающихся в темноту. Двое остались в каноэ, а четверо выбрались на берег и теперь осторожно пробирались через заросли, высматривая беглецов.
На секунду Райли подумал броситься со всех ног в противоположную сторону, чтобы убраться подальше от дикарей, которые каким-то образом выследили его даже в воде, но тут же вспомнил, что Джек тоже здесь, рядом с ним, а Джека он не покинет ни за что на свете. К тому же Райли был уверен, что бежать бесполезно: малейший шум выдаст его, и дело закончится тем, что его изловят и убьют как собаку.
Малейшее движение означало верную смерть, и они застыли, боясь шелохнуться и моля всех богов, чтобы их не обнаружили.
Но вот зыбкое пламя факела погасло, и они вновь очутились в непроглядной темноте. Белые силуэты растворились во мраке, словно их и не было. Это ощущение лишь усилилось, когда дикари замолчали, не издавая больше ни звука.
В эту минуту Алекс понял, что их не просто преследуют. На них объявили настоящую охоту.
Поскольку вглядываться во тьму не имело смысла, он напряг слух, стараясь по звукам определить местонахождение туземцев, но расслышал лишь дыхание Джека да удары собственного сердца, отдававшиеся в висках подобно ударам стучащейся в окно бури.
В нескольких метрах впереди, чуть справа, послышался лёгкий шорох, словно сухой лист сорвался с ветки, прошелестев по коре дерева.
И вновь — тишина.
Затем, тоже справа, почти рядом с Джеком послышалось тихое жужжание, словно пролетело какое-то насекомое.
Эти твари и впрямь затаились где-то поблизости, подумал Райли.
И тут раздался странный шорох, едва уловимый, совсем тихий, как дыхание мышки. Прямо перед ним, совсем рядом — метрах в трёх метрах, самое большее в четырёх.
Райли почувствовал, как сердце лихорадочно забилось. Каждый его удар казался подобным пушечному выстрелу. Райли не сомневался, что удары его сердца слышно на расстоянии нескольких миль, и дикари уже наверняка его обнаружили, а теперь лишь выжидают, играя с ним, как кошка с мышкой, чтобы сделать охоту ещё интереснее.
Слюна медленно заполняла его горло, словно песок — чашу песочных часов, но он не смел сглотнуть, опасаясь быть услышанным: ведь любое движение могло его выдать, сколь бы осторожным оно ни было. Конечно, рано или поздно придётся откашляться, и тогда ему придёт конец.
И тут он почувствовал что-то ещё. Что-то карабкалось вверх по его ботинку, затем — по правой ноге. Что-то длинное, оснащённое множеством крохотных ножек, впивавшихся в обнажённую кожу. Он старался не обращать на это внимания, как и на рвущийся из горла кашель, отчаянно стиснув зубы, изо всех сил борясь с желанием сбросить неведомую тварь, которая уже взбиралась по его спине, торопясь добраться до шеи.
Он был настолько поглощён неведомой тварью, что раздавшийся поблизости новый звук чуть не заставил его подскочить от неожиданности.
Теперь уже не было никаких сомнений: кто-то осторожно ступал по ковру из палых листьев, совсем рядом. Возможно, в метре от него или чуть дальше. Алекс мог бы коснуться этого существа, протянув руку.
От этого шороха душа у него ушла в пятки.
Тьма была поистине непроглядной, и он предпочёл закрыть глаза, чтобы сосредоточиться на окружающих звуках, поскольку от зрения все равно не было никакого толка.
В горле першило все сильнее; казалось, он вот-вот задохнётся.
Неведомая тварь, ползущая по его спине, уже добралась до плеч и остановилось у линии волос на затылке, коварно щекоча шею длинными тонкими усиками. Райли просто невыносимо хотелось почесаться.
И тут кто-то вздохнул — совсем рядом, в нескольких сантиметрах от его лица, так близко, что щеки коснулся ветерок.
Райли затаил дыхание.
Затем медленно открыл глаза, ожидая увидеть перед собой дикаря, глядящего прямо на него.
Но он по-прежнему ничего не видел. Казалось, если бы ему завязали глаза, ничего бы не изменилось.
Алекс вспомнил, что уже почти две недели не мылся, и теперь, должно быть, от него воняло псиной, как от мокрой собаки. С такого близкого расстояния они его непременно учуют, это уж как пить дать.
Видимо, все дело в глине, решил он. Та глина, по которой им пришлось ползти, скрыла его запах. Хотя он не был уверен, что этого достаточно.
Внезапно дыхание незнакомца изменилось: в нем послышалась целая серия резких коротких вдохов через нос.
Словно кто-то принюхивался.
Они были настолько близко, что, казалось, непременно должны его увидеть, учуять или уловить тепло его тела.
На таком расстоянии ему достаточно было просто моргнуть, чтобы выдать себя.
Насекомое поползло по его шее, царапая щетинистыми лапками и щекоча кожу усиками, пока, наконец, не добралось до макушки, где запуталось в волосах, словно решило свить там гнездо.
С каждой секундой воздух все настойчивей рвался из тюрьмы лёгких, желание вдохнуть становилось все более непреодолимым, и Алекс понимал, что ещё несколько секунд, и он не выдержит.
Першение в горле стало невыносимым.
Однажды ему довелось быть свидетелем, как одному бойцу пулей разнесло голову, когда он с криком подскочил, обнаружив, что сел на муравейник. Тогда Алексу казалось, что невозможно даже представить более нелепую смерть. А теперь его самого ожидала подобная участь, если он не сможет сдержать неуместный кашель.
Зажимая рот ладонью, он уже подумывал о том, чтобы броситься на одного из мерзавцев, идущих впереди. Вслепую накинуться на ближайшего каннибала, а там — будь что будет. По крайней мере, он отправится в ад с чистыми лёгкими, наконец-то избавившись от гнусной твари, что ползает по его голове.
Но в тот миг, когда он уже приготовился к прыжку, один из остававшихся в каноэ туземцев что-то крикнул на языке лингала.
Мощный голос проревел что-то на том же наречии над самым ухом Алекса, и тот едва удержался, чтобы не заткнуть уши.
Тот, что оставался в каноэ, звал все настойчивее, а затаившийся рядом с Алексом дикарь что-то раздражённо отвечал. Наконец, он обернулся и приказал своим спутникам возвращаться к реке.