— Ох, не волнуйтесь, никаких проблем не возникнет, — заверил он с обнадёживающей улыбкой. — Я буду отвечать за операцию, но капитаном «Пингаррона» по-прежнему останетесь вы, и я буду подчиняться всем вашим приказам, пока мы находимся на борту. Между нами не возникнет никаких конфликтов, можете быть уверены.
Райли по личному опыту знал, что конфликты неизбежны, что двух капитанов на одном корабле быть не может и такие вещи всегда плохо кончаются. Но он также знал, что, как бы то ни было, а отказаться он не может, а потому постарался улыбнуться и ответил:
— В таком случае, добро пожаловать на борт, коммандер.
— Благодарю вас, капитан.
Сенатор Макмиллан, явно довольный, постучал пальцами по столу.
— Прекрасно, — одобрил он. — Ну, если больше вопросов нет…
— Вы ещё не сказали нам, когда, — напомнил Джек. — Уже решено, на какой день назначена операция «Почтальон»?
Сенатор, казалось, не на шутку смутился.
— Разве я не сказал? — спросил он, повернувшись к Хадженсу. — Я был уверен, что сообщил об этом.
Коммандер покачал головой.
— Ах, простите, — сказал сенатор. — Возраст… Ну, вы понимаете… — он виновато улыбнулся и, проведя пальцем по одной из страниц отчёта, объявил: — Назначенный день проведения операции — где же это?.. Ах, вот: четырнадцатого января.
В течение нескольких бесконечных секунд капитан «Пингаррона» молча смотрел на помощника президента, подсчитывая в уме расстояние, скорость и время.
— Повторите, пожалуйста, — переспросил он через минуту.
— Пожалуйста, — ответил тот. — Операция «Почтальон» запланирована на ночь четырнадцатого января.
Райли закрыл руками лицо и потёр глаза, будто только что проснулся.
— Судите сами, — произнёс он, обращаясь к сенатору и троим военным. — Я не знаю, о чем вы думали, но… дело в том, что четырнадцатого января — уже через три недели.
— Нам это известно, — резко ответил Уилкинсон, пробуждаясь от своего оцепенения.
— Но мы не сможем добраться до Санта-Исабель к четырнадцатому января. Он находится в пяти тысячах миль отсюда.
— В пяти тысячах двухстах девяноста милях, если быть точным, — поправил контр-адмирал, которого, казалось, весьма удручала вся эта история. — и вы должны туда прибыть самое позднее к двенадцатому января.
— За восемнадцать дней? — воскликнул Райли, едва сдерживая смех. — Вы серьёзно? За это время мы даже не успеем закончить ремонт «Пингаррона». Неужели вы этого не понимаете? Почему вы не можете подождать?
— Четырнадцатого января — новолуние, потом такого случая пришлось бы ждать целых три недели, а мы не можем ждать так долго, это слишком рискованно. По нашим расчётам, следуя со средней скоростью в четырнадцать узлов, вы сможете добраться до Санта-Исабель за пятнадцать дней. Так что вы успеете.
— Но разве вы не слышали, что я сказал? — не сдавался Райли. — «Пингаррон» на ремонте, он ещё не готов. Судно получило ужасные повреждения, потребуется несколько недель и много работы, прежде чем его можно будет снова спустить на воду.
Контр-адмирал Уилкинсон, казалось, ждал этих слов, поскольку едва сумел сдержать улыбку.
— В таком случае, советую вам прямо сейчас вернуться к работе и с толком использовать оставшееся время.
Закрыв лежащую перед ним папку, он объявил совещание закрытым.
— Итак, через сорок восемь часов вы должны отчалить, — объявил он.
7
26 декабря
Чесапикский залив
— Ну, как у нас дела, Сесар? — спросил Райли, ворвавшись в гудящее машинное отделение.
Португалец, одетый в замасленный комбинезон, который был ему велик по меньшей мере на два размера, повернулся к капитану и постучал по одному из двух двигателей Бурмейстера, приводивших в движение «Пингаррон», словно похлопал по холке лошадь.
— Мурлычет, как котёнок, — довольно заметил он. — Флотские механики и впрямь хороши. Думаю, они поставили нам самое лучшее.
— Отлично, — похвалил Райли, кладя руку на плечо мулата. — У нас впереди долгий путь, и в ближайшие две недели нам потребуется вся мощность двигателей.
— Сделаю все, что смогу, капитан.
— Знаю, знаю, — ответил он, кивая на два огромных двигателя мощностью в пятьсот лошадиных сил каждый, чьи поршни ритмично поднимались и опускались, приводя в движение сложную систему кривошипов. — Когда выйдем в море, Джек обещал приготовить поистине незабываемый обед, — сообщил он, перекрикивая рёв двигателей. — Мы его заслужили.
— Вот и я думаю, что заслужили, — согласился мулат. — Признаюсь, никогда в жизни я столько не работал, как в эти два дня. Вот уж никогда не думал, что мы успеем.
Капитан устало улыбнулся.
— Я и сам не думал, честно тебе скажу. А впрочем, не забывай, ещё не все готово.
— Да, я знаю, — кивнул мулат. — Но, в конце концов, самое главное уже сделано, а все остальное мы вполне можем доделать во время плавания.
— У Жюли возникла грандиозная идея поместить в трюм деревянные панели для обшивки стен и всю мебель в разобранном виде. Там её столько, что хватило бы обставить два «Пингаррона».
— Ну, надеюсь, вы не слишком серьёзно отнеслись к предложению моей жены, — ответил Сесар, покачав указательным пальцем. — Вы же её знаете! Дай ей волю, и она оборудует бальный зал прямо на палубе.
— Буду иметь в виду, — улыбнулся Райли, направляясь к выходу. — Никаких бальных залов на моем судне.
Через проход, где по обеим сторонам выстроились огромные баки с горючим, Алекс прошёл в главный трюм, заставленный десятками ящиков с мебелью, инструментами и оборудованием, которое в течение следующих двух недель предстояло установить на судне. За исключением рубки и машинного отделения, всё остальное напоминало пустую раковину, удобства ограничивались простыми койками, одним большим столом и несколькими стульями по числу членов экипажа. Да, предстоящее плавание не слишком напоминало роскошный круиз.
Поднявшись по трапу, он вышел на палубу и прошёл в рулевую рубку, где рулевая-француженка крепко держала в руках штурвал, глядя на горизонт, затянутый тяжёлыми серыми тучами, которые, казалось, вот-вот накроют залив.
— Все в порядке, Жюли? — привычно спросил он.
— Все хорошо, капитан, — не глядя ответила она.
Райли подошёл к карте, развёрнутой около компаса, который показывал на восток-юго-восток, и сравнил её с тем, что виднелось вдалеке за иллюминатором рубки.
Оба берега — мыс Чарльза на севере и мыс Генри на юге — терялись в тусклом свете холодного сырого дня, каким только и может быть декабрьский день у берегов Виргинии.