Директор УСО затянулся в последний раз и раздавил окурок в пепельнице.
— Да, вы правы, — произнёс он с плохо скрываемым удовлетворением, выпуская облако дыма. — В ночь на четырнадцатое декабря.
Он бросил взгляд на лорда Кавендиша и добавил:
— Хорошая возможность отплатить итальянцам их же монетой.
Лицо лорда Кавендиша застыло в удивлённой гримасе.
— Можно ли сравнивать повреждение трёх боевых кораблей королевского флота и гибель танкера с похищением жалкого торговца, гружённого… чем, кокосами и бананами?
За скрытым табачным дымом столом послышалась парочка смешков.
— В трюмах «Герцогини д'Аоста», — недовольно ответил сэр Нельсон, — отнюдь не бананы и не кокосы…
Он резко осёкся и умолк, но под вопросительными взглядами остальных неловко откашлялся и пробормотал что-то о предоставлении полного отчёта по окончании операции.
Неожиданное молчание директора УСО объяснялось тем, что Стюарт Мензис незаметно для всех, кроме сидящего справа человека, положил под столом руку на колено Нельсона, призывая его молчать.
Заинтригованный реакцией Мензиса, коммандер Флеминг повернулся к директору УСО, торопясь задать вопрос, прежде чем они перейдут к обсуждению следующей темы.
— Сэр Нельсон, — произнёс он, взмахнув папиросой, набитой смесью турецкого и балканского табака, — а что, собственно говоря, вы рассчитываете найти в трюмах итальянского сухогруза? В донесениях ничего не сказано по поводу груза. Или вы полагаете, что мы сами должны это знать?
Несмотря на то, что вопрос прозвучал явно враждебно, сэр Нельсон всеми силами постарался казаться невозмутимым.
— Никоим образом, — с напускной самоуверенностью ответил он. — В своём недавнем докладе я указал, что конец операции особенно впечатляет. В свете последних неудач это как удар кулаком по столу, чтобы доказать, что УСО — это сила, быстрая, знающая своё дело и отважная.
— А как поведут себя испанцы? — спросил Локхарт. — Вы можете предсказать их реакцию?
— Разумеется. Судя по всему, они никак не отреагируют, — ответил тот, взмахнув сигаретой. — Нас будут обвинять, мы будем все отрицать, и хотя в глубине души всем будет ясно, что это сделали мы, испанское правительство даже пальцем не шевельнёт. Наши люди в Мадриде докладывают, что генерал Франко ни за что не станет рисковать своим положением диктатора Испании, поскольку это единственное, что его по-настоящему интересует. Так что он не захочет ссориться с Британией, — он снова выпустил изо рта облако дыма, — как бы ему ни хотелось нагадить на голову Черчиллю.
Все за столом весело рассмеялись — за исключением коммнадера, который, наклонившись вперёд, снова потребовал слова.
— Все это прекрасно, но простите мне мою назойливость, сэр Нельсон. Дело в том, что в этих донесениях ничего не упоминается об итальянском сухогрузе, — он перебрал лежавшие перед ним папки. — Почему?
— Да, не упоминается, — поспешно ответил тот. — Поскольку это не имеет значения и не представляет особой важности для выполнения миссии.
— Да, но вы только что упомянули…
— Коммандер Флеминг, — бесцеремонно перебил Мензис, — сэр Нельсон достаточно ясно все объяснил, так что мы будем вам весьма благодарны, если вы перестанете допытываться и позволите перейти к другим темам совещания. Темам куда более важным, которые необходимо обсудить в срочном порядке, — он наклонился вперёд, его лицо выступило из облака дыма. — Если, конечно, вы считаете это правильным.
Стало очевидно, что сколько ни бейся, а выудить что-либо ещё не удастся, а потому коммандер смирился, выдавив улыбку, более фальшивую, чем посулы Гитлера.
— Разумеется, — ответил он, жестом давая понять, что готов слушать дальше. — Мне просто стало интересно.
Флеминг поудобнее устроился на стуле, а лорд Кавендиш стал зачитывать тревожные донесения о высадке японцев на острове Борнео и о критическом положении находящихся там британских войск.
Вернувшись в Адмиралтейство два часа спустя, Флеминг доложил адмиралу Годфри обо всем, что обсуждалось на совещании. Тот пять минут нетерпеливо слушал, после чего неприветливо распрощался, сославшись на усталость. Потом Флеминг направился в свой кабинет на втором этаже, прыгая через две ступеньки по истёртой мраморной лестнице.
Открыв дверь, он пригласил свою секретаршу Пэдди Беннет пройти в кабинет.
Флеминг повесил пальто и фуражку на вешалку у двери и сел за стол, попутно указав на один из стульев:
— Сядьте, Пэдди, прошу вас.
Секретарша послушалась, устремив на него любопытный взгляд. Это неожиданное приглашение в кабинет могло означать, что он собирается сообщить ей по секрету нечто важное или поручить какое-то особо важное задание. Она приготовилась внимательно слушать, не сводя глаз с лица шефа, уже зная, что верны оба предположения.
Коммандер Флеминг долго изучал стену рассеянным взглядом, словно собираясь с духом.
Наконец, он облокотился на стол, сплетя пальцы под подбородком.
— Сделайте для меня несколько запросов, — произнёс он почти шёпотом, словно боясь, что его услышат.
— Хорошо, сэр, — ответила Беннет, открыв маленький блокнот и приготовившись делать замётки.
— Нет, постойте, — остановил её Флеминг, глядя на блокнот. — Я не хочу, чтобы вы что-то записывали. Никаких записей остаться не должно.
Беннет удивлённо заморгала и посмотрела на него поверх очков в роговой оправе. Такого она никак не ожидала. Тем не менее, она без возражений закрыла блокнот и положила его на стол вместе с ручкой.
— Я вас слушаю, — произнесла она, сложив руки на коленях.
— Видите ли… Мне нужно, чтобы вы как можно больше разузнали об операции «Почтальон», запланированной УСО на середину января. А именно, о характере груза на итальянском судне, о котором идёт речь.
— «Герцогиня д'Аоста», — перебила она.
На сей раз Флеминг посмотрел на неё с удивлением.
— Откуда вы знаете?
Секретарша самодовольно улыбнулась. Она любила удивлять шефа.
— Я отправила вам отчёт об этом ещё три месяца назад, — спокойно ответила она. — Вы упоминали о нем при мне.
Флеминг задумался, стараясь припомнить. Пэдди не в первый раз уверяла его, что он сам рассказал ей то, чего не следовало. Коммандер подозревал, что секретарша совала свой любопытный нос в секретные доклады, проходившие через её руки, а потом забавлялась, стараясь его запутать, но он не мог этого доказать. Впрочем, в излишнем любопытстве этой женщины имелись и свои преимущества.
— Хорошо, — устало вздохнул он. — Разузнайте все, что можете, но не упоминая моего имени и не возбуждая подозрений.