Все вокруг захохотали, уставившись на ноги Райли в открытых сандалиях, выставляющих напоказ свежевыкрашенные ногти.
— Каждого, кто ещё посмеет вякнуть хоть слово на эту тему, я протащу под килем, — пригрозил Райли.
— Думаю, можно так и оставить, — произнесла Жюли, не обратив внимания на его угрозу.
— Хотя я бы предпочёл оттенок бургундского вина, — со знанием дела заметил Сесар.
— Нет, — возразил Джек. — Лучше всего — ярко-красный. И на руках ногти тоже надо покрасить. Кстати, к таким ногтям необходим макияж, — повернулся он к Райли. — Я бы выбрал скромный дневной вариант, — добавил он, изображая, будто делает ему макияж невидимой кисточкой. — Лёгкие тени на веки и румяна, чтобы скрыть шрам на щеке. Мы же не хотим привлекать к себе лишнего внимания, верно?
Закатив глаза, Райли страдальчески вздохнул.
— Ну что, довольна? — упрекнул он Кармен. — По твоей милости я растерял весь свой авторитет у собственной команды.
— Авторитет? — переспросила Жюли, рассмеявшись, словно над удачной шуткой. — Какой авторитет?
— Боюсь, что этот поезд уже ушёл, друг мой, — с ободряющей улыбкой ответил Джек.
— Да я уж вижу, — сокрушённо вздохнул Райли, с трудом скрывая предательскую улыбку. — Итак, ещё раз спрашиваю: все помнят, кто что должен делать?
На сей раз все хором ответили «Да!», «Конечно!» и «Спрашиваешь!»
— Прекрасно, — удовлетворённо ответил он, хлопнув в ладоши. — В таком случае — все по местам! Через пару часов начнётся игра.
Бухта Санта-Исабель представляла собой естественную гавань в виде подковы, обращённую на северо-запад, в сторону побережья Нигерии, которое находилось менее чем в шестидесяти милях от острова. Это была великолепная гавань шириной около восьмисот метров, ограниченная с обеих сторон мысами Пунта-Фернанда и Пунта-Кристина, надёжно укрытая от штормов Гвинейского залива, её легко было оборонять при помощи всего лишь нескольких артиллерийских установок.
Приглушив двигатели и погасив судовые огни, «Пингаррон» под испанским флагом, развевавшемся на корме у всех на виду, медленно вошёл в бухту.
Райли стоял у штурвала, направляя судно к причалу — к тому месту, где, как сообщил по рации начальник порта, им следовало пришвартоваться.
— Вон там, — сказал Джек, стоявший рядом с ним. — Чуть левее вон того склада.
Хадженс ступил на палубу, омытую красным светом, и тут же остановил взгляд на судне, бросившем якорь посреди залива. Его нос был нацелен в открытое море.
— Вот она, — сказал военный, любуясь мощными очертаниями чёрного стального корпуса, над которым возвышалась большая белая надстройка, а в ней светилось лишь несколько иллюминаторов. — Она… она великолепна.
— Возьми чуть в сторону от «Герцогини», Алекс, а не то зацепимся, — сказал Джек, поднося бинокль к лицу. — Кажется, я вижу пару якорных бочек с левого и правого бортов.
— Понял, — ответил Алекс. — Десять градусов лево руля.
— Как вы собираетесь швартоваться? — спросил Хадженс. — Есть какие-нибудь идеи, что сказать в портовом управлении?
Джек покачал головой.
— Пока никаких.
Город Санта-Исабель простирался за пределами бухты, слабо освещённый несколькими уличными фонарями, но все же в закатных лучах было видно, что он по-своему очарователен и застроен белыми деревянными домиками в два или три этажа, с двускатными крышами; город простирался до самого подножия вулкана.
— А вон там — два немецких судна, — возвестил Джек, указывая направо, где действительно покачивались два судна тридцатиметровой длины, на почтительном расстоянии от «Герцогини».
— «Ликомба» и «Бибунди», — представил их Хадженс, после чего, выдержав паузу, добавил: — Да, это будет непросто.
Не скрывая любопытства, Райли повернулся к нему.
— А вы думали, будет легко?
— Нет, конечно, — ответил Хадженс. — Я лишь имел в виду…
— Что в жизни все оказывается совершенно по-другому, верно? — вмешался Джек.
— Там, в Вашигтоне, в кабинете, все казалось чётким и ясным: прибываешь сюда, крадёшь три судна и возвращаешься. Но, прибыв сюда и увидев все воочию… — полным сомнений жестом он указал в сторону «Герцогини».
Час спустя «Пингаррон» был уже пришвартован у грузового причала, а Райли и Джек спускались по трапу, чтобы уведомить портовое управление о своём прибытии и завизировать паспорта. Оба были в морской форме, желая подчеркнуть перед испанскими властями свою принадлежность к испанскому флоту. Но если капитан «Пингаррона» в синем кителе с нашивками на обшлагах и фуражке с серебряным околышем выглядел вполне убедительно, то галисиец явно чувствовал себя неудобно: китель был ему мал, несмотря на все усилия Кармен по подгонке.
— Что, черт возьми, с тобой происходит? — украдкой толкнул его Алекс, едва они ступили на причал. — Что ты все ёрзаешь? Хочешь остаться на борту? Ты же привлекаешь внимание.
Джек засунул руку под рубашку и яростно почесался.
— Просто невозможно! — пожаловался он. — Такое впечатление, что под эту чёртову рубашку мне запустили тысячу красных муравьёв.
— Терпи! — приказал Райли. — Ты не можешь появиться в портовом управлении, почёсываясь, как блохастый пёс.
— Иди в задницу! — прорычал тот, пытаясь обращать как можно меньше внимания на одолевавший его зуд. — Хорошо бы поскорее покончить с этим делом, чтобы я мог наконец снять с себя это безобразие.
Райли указал в сторону белого одноэтажного здания, над которым уныло свешивался с мачты выцветший испанский флаг.
— Да, вот ещё что, — сказал он по дороге. — Поменьше болтай, а если спросят, имей в виду, что тебя зовут Хоакин Диас, я — Александр Смит, и мы прибыли сюда, чтобы закупить какао.
Идущий рядом Джек молча кивнул.
— Надеюсь, они примут наши фальшивые паспорта, — беспокойно заметил он. — Они у тебя?
В ответ Райли похлопал по кожаной сумке на плече.
— Успокойся, — сказал он. — Если они не ожидают, что паспорта могут быть фальшивыми, они не станут рассматривать их под лупой.
— А письмо Хуана Марша?
— Тоже, — он похлопал по внутреннему карману кителя. — Но надеюсь, нам не придётся его предъявлять. Слишком ценная это карта, чтобы её разыгрывать в первой же партии.
Несмотря на то, что на Фернандо-По уже спустилась ночь, экваториальная жара заставляла обливаться потом под морской формой, и когда они вошли в здание управления, пот уже градом катился со лба.
Капрал в колониальной форме военно-морского флота, видимо, исполнявший здесь обязанности секретаря, попросил их подождать в маленькой комнате с белёными стенами, на которых проступали пятна сырости; под потолком кружился вентилятор, работавший столь лениво, что движение воздуха едва ощущалось в нестерпимой духоте.