Мне пришлось снять обувь у двери. Он этого не сделал.
Я откинула голову назад, выпрямилась и выдохнула ровным дыханием. Набрав салат и перекладывая вилки, я растянула губы в улыбке. "Я подумывала о том, чтобы позже отправиться на пробежку по окрестностям поселка", — сказала я ему, ставя миску на стол.
Он остановился, ослабляя галстук и глядя на меня сбоку. "Ты?"
"Я могу бегать", — притворно возразила я. " Несколько минут".
Он выдохнул смех и подошел к холодильнику, достал молоко и налил себе стакан.
"Хорошо пахнет". Он отнес свой стакан к столу и сел. "Твоя домашняя работа сделана?"
Его серебряный значок сверкал под светом верхних ламп, его форма в черной униформе казалась все больше и больше с каждой секундой.
Мы с Мартином никогда не были близки. Он был старше меня на восемь лет и к моему появлению уже привык быть единственным ребенком, а когда наши родители умерли около пяти лет назад, ему пришлось взять на себя все заботы. По крайней мере, дом достался ему.
Я прочистила горло. "Почти. У меня есть несколько вопросов по освещению, которые нужно перепроверить после мытья посуды".
Вообще-то, я их вообще не проверяла, но я всегда приукрашивала. Теперь это было как вторая натура.
"Как прошел день?" быстро спросила я, доставая макароны из духовки и ставя их на стол.
"Хорошо". Он накрыл себе, а я разложила салаты по мискам и налила себе воды. "Отдел работает гладко, и они предложили перевести меня в Меридиан-Сити, но я…"
"Любишь чистоту и порядок", — пошутила я, — "а Тандер-Бей — твой корабль".
"Ты так хорошо меня знаешь".
Я слабо улыбнулась, но моя рука задрожала, когда я взяла вилку салата. Она не переставала дрожать до тех пор, пока он не ушел утром на работу.
Он копался в своей еде, а я насильно запихивала кусочек в рот, тишина, заполнившая комнату, была громче, чем звук капель, бьющихся в окна снаружи.
Если бы я молчала, он бы нашел, что сказать, а я этого не хотела.
Мое колено под столом покачивалось вверх-вниз. " Хочешь еще соли?" спросила я, приправляя свой голос таким количеством сахара, что мне захотелось рвотных масс.
Я потянулась к шейкеру, но он прервал меня. "Нет", — сказал он. "Спасибо".
Я опустила руку и продолжила есть.
"Как прошел твой день?" — спросил он.
Я посмотрела на его пальцы, обхватившие вилку. Он перестал есть, его внимание было приковано ко мне.
Я сглотнула. "Хорошо. Мы…" Мое сердце бешено колотилось, кровь горячо билась в моем теле. "У нас была интересная дискуссия на уроке литературы", — сказала я ему. "И мой научный доклад…"
"А тренировка по плаванию?"
Я замолчала.
Просто скажи ему. Покончи с этим. В конце концов, он все равно узнает.
Но вместо этого я солгала. "Все было хорошо".
Я всегда старалась сначала спрятаться за ложью. Если выбирать между борьбой и бегством, я бежала.
"Было?" — надавил он.
Я уставилась в свою тарелку, моя улыбка исчезла, когда я ковырялась в еде. Он знал.
Его глаза прожигали дыру в моей коже, его голос был как ласка. " Передашь соль?" — спросил он.
Я закрыла глаза. Жуткое спокойствие в его тоне было похоже на ощущение перед бурей. Как воздух заряжается ионами, облака висят низко, и ты чувствуешь приближение грозы. Я уже знала все признаки.
Потянувшись, я подняла шейкер и медленно направила его к нему.
Но вместо этого я ударил по его стакану, и молоко вылилось на стол и потекло по бокам.
Я подняла на него глаза.
Он посмотрел в ответ, на мгновение задержав взгляд, а затем толкнул стол от себя.
Я вскочила на ноги, но он схватил меня за запястье и вернул на место.
"Ты не встанешь из-за стола раньше меня", — спокойно сказал он, сжав мое запястье одной рукой и поставив свой бокал вертикально, а затем взял мою воду и поставил ее перед своей тарелкой.
Я вздрогнула, мои очки сползли на нос, и я сжала руку в кулак, кровь запеклась под кожей, потому что он перекрыл мне кровообращение.
"Никогда не покидай этот стол без моего разрешения".
"Мартин…"
"Тренер Дорн позвонила мне сегодня". Он уставился в пустоту, медленно поднося мою воду к губам. "Сказал, что ты ушла из команды".
Расстегнутый манжет моей белой форменной рубашки скрывал его руку, но я была уверена, что костяшки его пальцев были белыми. Я начала выкручивать запястье, потому что было больно, но тут же остановилась, вспомнив, что это только разозлит его еще больше.
"Я не говорил, что ты можешь бросить", — продолжил он. "А потом ты врешь об этом, как дура".
"Мартин, пожалуйста…"
"Ешь свой ужин, Эм", — сказал он мне.