Но есть и такие, которым программа Сунь Вэня кажется умеренной. Это радикально настроенные участники собрания. Почему Сунь Вэнь не предлагает конфискацию помещичьих земель? Почему он возражает против аграрной революции, против захвата земли крестьянами? Почему стержнем своей аграрной программы считает выкуп земли государством у помещиков по средней цене и распределение выкупленной, з не конфискованной земли поровну между теми, кто трудится в сельском хозяйстве? Почему не скажет крестьянам: «Бери землю, она твоя!»? У него получается буржуазное, а не плебейское решение земельного вопроса. Даже тайпины провозглашали уничтожение помещичьего землевладения и наделения семей крестьян землей по числу едоков.
В этой критике аграрной политики, предложенной Сунь Вэнем, много справедливого. Надо только принять во внимание, что она, эта политика, в то время была наиболее приемлемой по сравнению с тем, что предлагали другие. Только Сунь Вэнь внес конкретный план земельных преобразований, который предусматривал уничтожение феодальных пережитков, избавление крестьян от помещичьей кабалы и раскрепощение производительных сил страны. Да, это был не социалистический план, но для социализма в тогдашнем Китае вовсе не было необходимых условий и социализм там не стоял на очереди. Вместе с тем, как революционер-демократ, Сунь Вэнь понимал, что революция победит только в том случае, если в битву вступит главная движущая сила — крестьянство, плебейская масса. На нее-то он и рассчитывал.
Те, кто тогда считал уравнение прав на землю нежелательным или недостаточным, не имели собственных разработанных предложений. Они, видимо, и не задумывались над тем, что же привлечет на сторону революции многомиллионное крестьянство. Они много говорили об абстрактной справедливости. Когда Сунь Вэнь думал об этом, ему вспоминалась легенда об острове счастья на неведомой реке. Народу не следует рассказывать сказки. Революция очень серьезное дело.
Противники Сунь Вэня промолчали. Его предложения прошли.
Большие общественные проблемы обсуждались в тот вечер в доме Учиды Риохея. Если бы он тогда знал, какому движению дадут толчок люди, собравшиеся там 30 июля 1905 года! Немногие тогда допускали, что всего через шесть лет маньчжурская династия рухнет и в Китае вообще исчезнет монархия, державшаяся там тысячи лет.
Перед тем как разойтись, собравшиеся избрали комиссию для выработки устава лиги. Возглавил ее Хуан Син. Кроме него, в комиссию вошли Чэнь Тянь-хуа и Ma Цзюнь-у.
Через две недели, 13 августа, в зале ресторана Фудзи в Токио собрались сотни китайских патриотов, чтобы выразить свое уважение доктору Сунь Ят-сену, признанному лидеру объединенного революционного лагеря. Зал был переполнен. Он еле вместил семьсот человек. Сотни молодых энтузиастов стояли под окнами зала и ловили каждое доносившееся до них слово. В честь Сунь Вэня было произнесено несколько речей. Приветствовать его явились представители различных организаций. Но все ждали, что скажет сам доктор Сунь.
Он произнес краткую речь, в которой воспел грядущую революцию. Взволнованно он говорил о том, что еще недавно приходилось тратить много времени и сил, чтобы убеждать слушателей в необходимости революции. И вот пришло такое счастливое время, когда революция уже стала желанной целью для всех. Китайские революционеры объединяются. Что это означает? Это означает, что все общественные слои в Китае, кроме, конечно, маньчжуров, признают необходимость революции. Это ли не победа революционного дела! Это ли не торжество революционного духа!
Через неделю состоялось учредительное собрание союза.
Знакомый Сунь Вэня, японский общественный деятель Сакамато Киния, предоставил свой дом для проведения этого исторического собрания. 20 августа в присутствии более четырехсот делегатов, представлявших почти все провинции Китая (кроме Тибета, Ганьсу и Маньчжурии), Сунь Вэнь провозгласил образование новой революционной партии — Объединенного революционного союза Китая.
Не один Сунь Вэнь создал его. Но будем точны. Союз был его детищем. Мысль о союзе возникла именно у него. И главное — Сунь Вэнь проявил и в этом важном деле свойственные ему целеустремленность и последовательность. Он понимал, как никто другой, что момент назревания революции настоятельно и безотлагательно требует соединения в одну партию всех врагов маньчжуров и монархии вообще, всех сторонников республиканского демократического строя, всех друзей народа — словом, всех революционеров-патриотов. И еще он острее всех чувствовал и понимал, что время местных, автономных организаций прошло, ибо речь шла об освобождении не «моей» или «твоей» провинции, а о стране в целом. В Китае были тогда различные революционные организации — сельские и городские, на всех почти без исключения лежал отпечаток провинциализма и провинциальной ограниченности, каждая стремилась к сохранению своей «независимости» или «самостоятельности», что было отражением раздробленности страны. По мысли Сунь Вэня, новая партия должна была покончить с этими пережитками старины. Союз по-революционному объединял страну, возрождал нацию, поворачивал ее от прошлого к настоящему и будущему.