Разыскивал Сунь Вэнь материалы о революционном движении в России в журналах и книгах, издававшихся в западных странах. Обширные извлечения печатались на страницах «Народа». Так расширялись русско-китайские революционные связи еще задолго до того, как Сунь Вэнь пришел к заключению, что будущее Китая неразрывно связано с развитием революционной борьбы в России.
Сунь Вэнь уже давно, со времени встречи с русским публицистом в Лондоне в конце 1896 года, знал, что передовые русские люди — друзья китайского народа. Теперь он убеждался в том, что это настоящие, боевые друзья, ибо их мужественная борьба ослабляла врагов Китая и оказывала ему прямое содействие. Китайские революционеры еще сильнее почувствовали, что они не одиноки.
«Народ» знали, читали, любили. Когда журналу исполнился год, на торжественное собрание в его честь собралось в Токио пять тысяч человек. Председательствовал Хуан Син. Главным событием небывалого собрания была речь Сунь Вэня, впервые публично провозгласившего программу революции — «Три народных принципа». Именно в этой речи Сунь Вэня содержится его известная формула революции:
«Поскольку мы против диктатуры кучки маньчжуров, мы стремимся к национальной революции; поскольку мы против самодержавной власти монарха, мы стремимся к политической революции; поскольку мы против диктатуры богачей, мы стремимся к социальной революции. Если нам не удастся достичь хотя бы одной из этих целей, значит мы не претворим в жизнь своих первоначальных намерений. После осуществления всех трех целей Китай станет самым совершенным государством».
Тысячи взволнованных сердец, тысячи горящих глаз следили за каждым движением оратора. Его слова вызвали бурю одобрительных возгласов.
Шесть часов продолжалось чествование «Народа». Студенты шли по рядам и собирали в фонд журнала. Каждый давал сколько мог. Любая монетка принималась как дар сердца. Собрали около восьмисот иен.
Это был большой день в истории Объединенного союза.
А через два дня телеграф принес известие о том, что более месяца назад началось восстание шести тысяч рабочих рудников в уезде Пинсян провинции Цзянси. Отсюда восставшие рудокопы двинулись в уезд Люян соседней провинции Хунань. В течение нескольких недель восстание продолжало расширяться и охватило также уезд Лилин. К концу ноября численность вооруженных повстанцев, к которым присоединились некоторые части местных войск и крестьяне, достигла тридцати тысяч человек. Непосредственная причина восстания — голод, поразивший обе провинции. Восстание вспыхнуло неожиданно для местных деятелей союза, но в нем приняли участие его члены. Восставшие рабочие и крестьяне повсюду выдвигали лозунги союза: республика и равные права на землю!
Руководство союза узнало о восстании из сообщений японских газет. Немедленно в район восстания выехали из Японии уполномоченные правления. Хуан Син пробрался в Гуандун. Но было уже поздно. Маньчжуры приняли все меры, чтобы подавить восстание, замечательное тем, что впервые руководящая роль принадлежала рабочим, с которыми в боевом союзе действовали крестьяне, члены тайного общества «Старшие братья».
Одновременно маньчжуры добиваются от японского правительства, чтобы оно запретило деятельность руководства союза в Токио и выслало из страны Сунь Вэня. Желая сохранить видимость лояльности по отношению к китайским революционерам, японское правительство довело до сведения Сунь Вэня, что ему «лучше покинуть Японию», причем японский премьер-министр Ито просил передать, что его правительство готово принять на свой счет расходы по переселению Сунь Вэня в какую-нибудь другую страну. Конечно, дело было не в требованиях маньчжуров, а в том, что сам Ито и его последователи ненавидели китайских революционеров и стремились избавиться от них. Ито не скрыл, что деятельность китайских революционеров на территории Японии оказывает «отрицательное» влияние на японских трудящихся. Особенно недоволен он был тем, что социалистические рабочие организации Японии сотрудничали с Объединенным союзом Китая и совместно с ним организовали Интернациональное общество, куда входили японцы, китайцы, вьетнамцы, филиппинцы, индийцы.
Сунь Вэнь понял все: его высылали. Надо было обосноваться в другом месте, но не отдаляться от Китая. Он вспомнил о переданном ему некоторое время назад приглашении французских властей Индокитая. Решил ехать туда.