— Я знаю, что такое силовое поле, — скромно сказал Лёня. Его распирало от важности. Дедушкины лекции не были забыты, и ему хотелось добавить, что он знает это даже лучше, чем что такое «заклинания», но удержался и промолчал. Алиса удивлённо и насторожено посмотрела на него, никак не отреагировала и продолжила.
— А пройти через это поле может только ребёнок. Вот для этого я и попросила папу прикинуться Рудольфом и заманить тебя сюда — я понимала, что ты не пойдёшь с папой в его другом обличии. Извини, что я была вынуждена вас обмануть, но поверь мне — это всё было сделано только с самыми лучшими намерениями, — её голос повысился и снова начал дрожать, как будто она собиралась заплакать. — Я же знала, что ты мой друг и не откажешься мне помочь и я…
В этот момент Лиза, которая, как казалось, совершенно не следила за разговором и была увлечена рассматриванием окрестностей, быстро повернула голову в сторону Алисы и прервала её, мгновенно выпалив, как будто выстрелив, вопрос.
— А ты сама, почему не можешь зайти туда и взять то, что тебе нужно? Ты же тоже ребёнок?
Алиса запнулась, на мгновенье оторопела, потом взяла себя в руки и уже спокойным голосом, монотонно, как будто читая заранее подготовленный текст, ответила.
— Не получается. Я пробовала. А потом мы поняли, что ребёнок должен быть только местный. С этой Планеты.
Никак не отреагировав на сказанное, Лиза, словно это и не она задала вопрос, спокойно отвернулась и продолжила заниматься тем, что и делала до того — рассматриванием дальних окрестностей. Она делала это так увлечённо, как будто в этой однообразной и унылой, жёлто-серой пустыне от горизонта до горизонта, было что-то, что могло привлечь глаз или хотя бы дать возможность отличить дальние окрестности от ближних. Она будто забыла о существовании всех остальных, и только Лёня, познакомившийся со своей хитрой сестрой ещё до их одновременного появления на свет, не мог не обратить внимания на сложенные за спиной Лизины руки и странно скрещённые пальцы. Он помнил это знак. Давным-давно, ещё прошлым летом, разработали они, не без подсказки вездесущего дедушки, свою систему сообщений. Придумана она была для другого — для совместного выигрыша в разные игры, в которых от Лизы требовалось, как бы невзначай, подсмотреть или в карты, или в фишки противника и знаками передать игравшему Лёне эту информацию. Они были быстро пойманы за этим занятием возмущённым папой, который, проиграв три раза подряд в Морской бой, был поражён проницательностью сына, но, увы, очень быстро разобрался в причине его побед. Немедленно был устроен домашний совет, быстро закончившийся скандалом и поисками ремня. На что также признанный виновным, но невозмутимый дедушка, встал на сторону внуков и сказал, что, мол, порядочность у них и так есть — она наследственная, а вот развить умение, как он выразился, «найти нетривиальное решение», некоторую изощрённость ума и умение выкрутиться — никак не помешает. Скандал потихоньку замяли, а система сообщений — осталась. Так вот, та фигура из пальцев, которую Лиза сейчас, как бы случайно, сложила за спиной, однозначно выражала одно, хорошо знакомое Лёне мнение сестры: «Врёт!». Он и сам чувствовал, что что-то тут не так, но пока не мог понять, что. Что могло быть «не так» в этой очаровательной голубоглазой девочке, которая так старалась спасти свою маму?
— Конечно, мы поможем, Алиса. Ты не волнуйся. Я всё сделаю, — Лёня решился, и никакое Лизино мнение уже не могло его остановить. Но Лиза сделала ещё одну попытку.
— Да они же бандиты, Лёня, — брезгливо сказала она. Таким тоном она отказывалась есть брокколи и с таким выражением на лице отодвигала тарелку с супом, если в ней попадался варёный лук, — они же всё врут!
— Нет, нет! — вскричала Алиса. — Мы вовсе не бандиты! Мы Благородные Разбойники, Робин Гуды! Мы, эти, этот как его… — Зорро! Мы раздаём бедным то, что отнимаем у богатых!
Всё это она произнесла, хоть и горячо, но с запинками, и у Лёни появилось ощущение, что она в это время быстро подбирает по Гуглу правильные слова. Но всё это было уже не важно. Он решился, отбросил все сомнения и был готов на подвиги.
Солнце садилось, быстро приближалась ночь, становилось холодно. Всё приключение началось предыдущим вечером, когда детям и так-то пора было спать после целого дня развлечений на даче. А тут ещё Рудольф, перелёт и разбойники — слишком много приключений для одного, такого долгого и насыщенного дня. Близнецы непроизвольно и одновременно зевнули и засмущались. Решено было идти в пещеру рано утром, пока солнце ещё не поднялось высоко и не начало обжигать пустыню безжалостным зноем. А пока нужно было выспаться. Алисин папа подготовил Лёне с Лизой два спальных места на надувных матрасиках в отдельной палатке, которую он ловко и быстро натянул на песке рядом с их кораблём. Маленький же домик, как они с Алисой назвали его между собой, «шлюпку», тот, на котором они прилетели с дачи, он быстро разобрал и убрал его куда-то в недра большого корабля. На Лизин вопрос о зубной щётке и пижаме он пробурчал что-то невнятное, пожал плечами и ушёл. Лиза показала ему вслед язык. Лёня промолчал — ему было не до таких бытовых мелочей, он обдумывал завтрашний подвиг. И они легли спать, в чем были: он в шортах и зелёной футболке, а она в джинсах и такой же, как у Лёни, футболке, только розовой. Им предстояла ночь в пустыне: чёрная, холодная ночь, да ещё и на пустой живот. Про ужин забыли все, а когда близнецы вспомнили, что в последний раз ели ещё на даче, было уже поздно. Разбойники закрылись в корабле, потушили все огни и должно быть спали, а будить их, дети не рискнули. Перед тем как заснуть, Лиза, уже наполовину находясь по ту стороны границы между сном и явью, вдруг спросила.