Но даже это не смогло избавить его от окостеневшей, колючей боли воспоминаний. Навечно угнездилась она под сердцем. Иногда под суетными делами Стаи и семейными хлопотами чудилась почти незаметной. А иногда, как взбесившийся пес вдруг щерила зубастую пасть и терзала душу без жалости, воскрешая постыдные, ужасные образы прошлого. Алую кровь на его руках, разодранную сорочку, наполненные ужасом и мукой любимые глаза*...
Острым клинком в грудь ворвался глоток свежего воздуха. Задыхающийся и дрожащий от ужаса, Яр рывком высвободился из невесомого плена покрывал. Пальцы скребли по мокрой от пота груди пытаясь не то нащупать толстый шрам под сердцем* не то выдрать липкие нити пережитого кошмара. Собственное шумное дыхание гулом отдавало в ушах и пол ходуном ходил, когда он на негнущихся ногах по стенке полз в соседние покои. Крупные судороги нагоняли туман перед глазами. И лишь заглянув в люльку, Яр почувствовал, как слабеют колени от пережитого облегчения. Сын. Один только! Значит все это правда лишь сон... Ужасный, выворачивающий душу на изнанку, но сон. Кошмар в котором дико переплелось настоящее и вымысел.
Шумный выдох сорвался с его искусанных губ. Чуткий Велеслав тут же завозился и открыл глазки. Обнажив крохотные клычки, радостно агукнул и потянулся к отцу. Руки еще тряслись, но Яр поспешил подхватить свое чудо на руки. Белоснежные волосики уже хорошо отросли и чуть завивались на самых кончиках. Удивительный волчонок с мехом белее первого снега стал их первенцем. Сбылась сказка, что Яр считал глупым вымыслом. Оборотни ликовали, прославляя милость Велеса, а знахарки прочили Велеславу богатое на деяние будущее.
- И что тебе не спится, беспокойный мой, - шепотом пристыди зевающего малыша Яр, - Большой ты уже, по ночам играть. Пеленки сухи, вечером кушал много. Или жажда горлышко терзает?
Ребенок улыбался, слушая его голос. Умно следил золотыми, совершенно как у отца, глазками. Не по дням, а по часам рос их сын. Едва пол года минуло, а будто годовалое дитя в его руках ворковало. К великому огорчению Ланушки, кушать материнского молока маленький оборотень больше не желал. Требовал мяса и обычной пищи. Крепко стоял на ножках и даже пытался шаг сделать. А когда оборачивался, то радовал отца растущей ловкостью и тягой к охоте.
Перед глазами вдруг яркой вспышкой пронесся образ чернокудрой девчушки-красавицы. И холодные когти кошмара вновь царапнули по напряженной спине. В том диком сне не только Велеслав появился на свет. Вместе с ним пришла под это небо и маленькая волчица. Не одного, а сразу двоих родила к исходу лета Ланушка. Долго мучилась прежде чем громкий детский крик наполнил воздух, и потом еще почти седмицу была настолько слаба, что даже с постели не вставала. Совсем не так, как на самом деле ...
Яр поскорее напоил сына водой и уложил обратно. Ребенок еще немного поигрался, занимая его внимание, но быстро утих и задремал. Поправив махонький масляный светильник, Яр вернулся к спящей жене.
Его недолгая отлучка осталось незамеченной. Княжна сладко сопела, даже на другой бочок не перевернулась. С небывалой нежностью Яр провел рукой по светлому шелку волос. Коснулся мягкой щечки. Вот же приснится муть всякая. И с чего бы, кто знает? Дела в Стае хорошо спорятся. Люди и оборотни быстро поладили, новое поселение вместе строить взялись. Грай уехал туда наместником, вместе с молодой женой и маленькой дочерью. Зоряна и Горан в волчьи дни получили благословение Велеса. Счастливый мужчина с наследником медлить не стал. Быстро дело справил и теперь хвостом ходил за своей крохотной женой. За каждым ее шагом зорко присматривал, а в глазах любви через край. Посмеялся бы Яр с такой чрезмерной заботы, да только и сам едва ли не на руках Ланушку таскал. Всемир порой шутил, что еще немного и будет гроза оборотней кормить свою жену с ложки, да за ручку на горшок отводить. Но добрая насмешка бывшего вожака не мешала Яру с тем же пылом ухаживать за княжной. Единственное, что омрачало думы - день ото дня крепнущее желание Честа уйти жить к морю. В те страны, куда ходят их ладьи. После рождения Велеслава так и произошло. Но клялся брат не забывать отчий дом и свой род.
Легкая печаль коснулась сердца но тут же и пропала. Чест взрослый мужчина и волен сам выбирать свою судьбу. Только бы счастлив был... Не все оседлой жизни ищут. Вон и знахарки собрались покинуть Стаю. Однако в отличие от брата путь женщин на восток лежал. К границам, где еще давал о себе знать Батый. Может оно и ладно. Хорошие лекарки там нужнее.