- Мы не беглые! – возмутился боцман Марко, и за дверью его услышали.
- Открывай, или подожжем дом!
Мятый потянулся за мечом.
- Дети мои, - сказал сидевший во главе стола Тодт, - Не надо тут уши рубить. Если они нам не верят, то пусть посадят вас под замок, а меня отвезут в Лавинью. Там их встретит оставленное мной папское предписание, по которому вас освободили. И охрана объяснит отсутствие арестантов обстоятельствами непреодолимой силы, а не побегом. Потеряем день или два, но не будем начинать войну на ровном месте.
Симон открыл.
Книжник вышел первым, чтобы выпустить остальных. Как всегда, безоружный.
За ним вышли тоже сидевшие со стороны двери Бруно и Джованни-Абдулла. Они, да и вообще никто из команды, не надевали пояса с мечами, садясь за стол. Вязать их не стали.
Отодвинул стол и вышел, немного хромая, боцман Марко. Без оружия.
Вышел Тодт. Меча у него и так не было, но он опирался на свою суровую палку.
Последним вышел Мятый, на всякий случай держа в левой руке меч в ножнах.
Фредерик и Иеремия не сели за стол с командой не из гордыни, а потому что за этот стол в этом холле влезало только семь человек, и то табуретка Симона стояла в дверном проеме, а он сам разливал суп, стоя на кухне.
Мятый, едва выйдя на улицу, узнал за спинами стражников и среди как бы случайно прогуливавшихся горожан знакомые лица. Те, в свою очередь, тут же узнали его, сильно огорчились и потянулись к оружию.
- Это ловушка! – крикнул Мятый, извлекая меч.
Тодт еще мог бы вмешаться и успокоить его. Арестанты знали еще с каменоломен, что Мятый бывает чересчур вспыльчив. Но не успел меч Мятого покинуть ножны, как на и без того тесной улице стало тесно от клинков. Мирные жители или бросились наутек или прижались к стенам, чтобы сбежать при первой возможности.
К дому алхимика пришло двенадцать человек, поровну стражников и наемников. Из дома вместе с Мятым вышло семеро. Симон тоже вышел, за компанию. Ширина улицы – два всадника или три пешехода, и это еще много для архитектуры того времени. Мечи из ножен все доставали, держа клинок вертикально перед собой. Выносом руки вперед, извините, никак.
Когда в ответ на «Это ловушка» улица ощетинивается оружием, становится не до переговоров. Бруно, Марко и Джованни, каждого из которых держало сзади по одному стражнику, обернулись и напали каждый на своего.
Мятый использовал преимущество нападающего первым, и продолжил движение, которым вытянул меч, в длинный выпад, закончившийся в сердце одного из врагов. Тот пытался отскочить назад, но сразу же уперся в стену.
Тодт, у которого оружие уже удобно лежало в руке, коротким выпадом посоха поразил в челюсть ближайшего человека с наполовину извлеченным мечом.
Книжник решил не мешать своим и отскочил к стене, но столкнулся с кем-то из врагов, и тот оттолкнул его на середину улицы.
Симон ни сам не считал себя беглым арестантом, ни его не сочли таковым пришедшие. Генуэзцы отличали моряка от сухопутного всегда и везде. Человек, открывший дверь, очевидно, был сухопутным, и мог оказаться постоянным жильцом дома за дверью, но никак не пиратом из беглых арестантов. С одной стороны, это не его война, с другой стороны, прилично ли не заступиться за гостей своего дома, с которыми ты преломил хлеб? Безоружный Симон никого не ударил, но выдернул из-под удара Книжника, оказавшегося в центре событий.
Бруно при попытке сопротивления получил кулаком по голове и упал под стену. Марко с поворота ударил своего стражника кулаком под ребра, схватил за голову и добавил коленом в лицо. Джованни не ударил, а сцепился и повалился вместе с противником. Двое браво стояли с их стороны улицы за спинами стражников. Марко пронзили сразу оба, когда он оказался у них на пути.
Фредерик услышал, что за окном что-то происходит, схватил меч и бросился на улицу.
Мятый толкнул Книжника влево, на одного врага. Тот не захотел убивать мирного безоружного монаха, и отскочил назад, подняв меч. Симон шагнул вслед за Книжником. Вместе они все неумышленно перегородили улицу и задержали нападающих с верхней стороны.
Справа Мятого прикрыл Тодт, отбив посохом удары еще двоих.
Мятый скрестил клинки с еще одним, прижавшись чуть ли не грудь в грудь. Левой рукой Мятый с размаха схватил врага между ног, тот вскрикнул и упустил момент. Мятый повернул свой меч и вытянул его на себя, разрезав врагу сонную артерию на шее справа.