– Командир, я свое дело сделал. Я обратно пойду.
– Как обратно, куда обратно? – Саранцев, не ожидая такого поворота темы, удивленно уставился на проводника.
– К своим пацанам.
– Погоди-погоди, а мы?!
– Вон видишь за той скалой верхушки пирамидальных тополей? – ответил Николай, – Там афганский кишлак. Как раз напротив его расположена ваша погранзастава. Селение обойдете стороной, переправиться через реку можно восточнее кишлака, по островам – там брод. Выйдете на берег, возьмите правее – там камни, мину трудно поставить.
– А как же приказ? – бросил Саранцев в ответ.
– Я его выполнил, довел вас до места.
– А дом? Ты же хотел домой!
– Меня дома никто не ждет. Родители умерли, больше родственников нет. Я не хочу рассказывать всю оставшуюся жизнь, почему я был в отряде у «духов» и почему дезертировал…
– Ты забываешь, что ты в армии, а не в партизанском отряде: захотел – пришел, захотел – ушел! И я здесь старший по званию и тебе не отпускаю!
– А я в российской армии не служу, – усмехнулся проводник, – И подчиняюсь только своему командиру. Так что… – щелкнул он языком, – субординация между нами кончилась. Я пошел…
– Никуда ты не пойдешь! – Саранцев вскинул автомат и щелкнул предохранителем, – Сбежать хочешь, сволочь?! Всю ночь сказками меня кормил, и только сейчас свое нутро показал!
Николай улыбнулся:
– Стреляй, лейтенант. Если хочешь. Но смерти я не боюсь. Давно не боюсь. Презрения, непонимания – боюсь. А вот смерти… Если ты в Бога веришь, то знаешь – смерти нет… Я только одному человеку поверил – Руслану. А без него кто мне поверит? Отпусти, добром прошу!
Николай отодвинул в сторону автомат и встал. Саня с удивлением увидел в руках у него гранату – «эфку». Профессиональным взглядом старший лейтенант сразу же заметил, что чеки у нее нет.
«Когда успел?» – досадливо подумал он.
– А ты уверен, что кого-нибудь там найдешь?! – исчерпав все доводы, старший лейтенант выдвинул последний, запретный. – Не пори горячку, Коля, может нет там пацанов.
– Это в каком смысле? – прищурился проводник.
Во время перехода тема тех, кто остался прикрывать отход, была закрытой. Мысли, что они самой дорогой ценой заплатили за жизни не только важного «духа», но и их, четверых, больно царапали душу. Поэтому гнались прочь.
– Ну что ж… Мне одному на этом свете делать нечего, – добавил он после паузы, – Или я Руслана на земле найду, или он меня отыщет на небесах. Ясно выразился? Извини. Да, вот что еще: когда будешь переходить реку, пусти две зеленые ракеты. «Духов» не бойся: этот кишлак держат ваши друзья.
– Знаю, – раздраженно ответил Саранцев, – Но ты от темы разговора не уходи! Меня не волнует твой статус, но сейчас ты выполняешь задание в интересах СНГ. Значит, должен подчиняться мне, офицеру России, которая в это самое «гэ» входит!
«Блин, – подумал он, – что за время такое? Все за себя, только Бог за всех! Разброд и шатание… Сейчас он свалит, и чего я на этой местности, которую совсем не знаю, буду делать? Офицер со знаками различия российских погранвойск со своими солдатами?! Напорюсь на „духов“, не дай Бог, завалят нас всех, а потом сраму не оберешься, когда официальные афганские власти станут показывать наши трупы иностранным журналистам!»
– Коля, – произнес Саранцев вслух, – Ты не станешь отрицать, что по дороге до переправы с нами может всякое случиться. Напоремся на душманов, завяжем бой… Если придется вглубь территории уходить, то я местности не знаю. Нам карты сопредельной территории не доводили! В итоге «духа» я не приведу. Конечно, живым он обратно к моджахедам не попадет – завалю его. Или на мины наскочим…
При этих словах закончивший намаз и теперь сидевший неподалеку Нурулло вздрогнул.
«Ага, сука, – злорадно подумал Сашка, заметивший краем глаза испуг пленника, – Все же ссышь смерти!»
… – Но задание мы провалим, – заключил он, – по твоей вине, Коля! И потом ты можешь хоть застрелиться, хоть подорваться, но это тебе уже не поможет. И что тебе Руслан скажет на это на том свете? Знаешь, что скажет? «Мудак ты, Николай, и если бы у меня была возможность тебя кокнуть еще раз, то я бы это сделал перед строем всех пацанов». А можешь и кокнет. Перед строем погибших пацанов! Откуда мы знаем, какие на том свете наказания предусмотрены…
Саранцев посмотрел на серые скалы вокруг. На Пяндж, что катил с грохотом свои темные воды. Потом он перевел взгляд на голые ветки гранатового дерева и подумал зло:
«Сейчас уйдет. Не убедил, только разозлил. А отпускать нельзя. Придется стрелять. Что за сутки такие, Господи! …И никакого теплого ветра не было, – мелькнуло у него вдруг в голове, – Да и цветущих садов тоже. Наверняка здесь „духи“ гранаты жрали, вот и семечко уронили».
И сплюнул на землю зеленой тягучей струей насвая.
– Ладно, командир, – ответил после затянувшегося молчания Николай, – Я пойду с вами. Я тебе верю.
– Лады! – Саня не смог сдержать счастливой улыбки.
Глава 11
Робинзоны
Ветер «афганец» с упорством дикого зверя бился о стену штабного вагончика.
Выл, кряхтел, царапал старое железо обшивки. Дребезжал ставнями, плотно закрывающими единственное окно пусть временного, но все же человеческого жилья. Десятками разных голосов завывал в трубе печки – «буржуйки», пытаясь вселить страх в человека, одиноко сидевшего за столом.
Человек прислушался к этим воплям и поежился. Он вспомнил картину, что увидел полчаса назад, когда выбирался из своего убежища по малой нужде.
Холодный сырой ветер с юга ожесточенно гнал рваные клочья белесых облаков, подсвеченных сверху почти прозрачным диском Луны. Облака отбрасывали на склоны гор неясные, быстро меняющиеся тени. Словно тысячи всадников проносились по ним в бешеной, понятной только им упоительной скачке. Пограничный Пяндж чернел извилистым клинком сабли. Долина, расстилавшаяся внизу холма, откуда на буйство погоды смотрел человек, то вспыхивала опаловым светом яркого ночного светила, то погружалась во мрак. А где-то вдалеке в горах сверкали пламени зарниц, и время от времени «афганец» доносил грохот…