— А местные ребята?
Есть пара-тройка. Но ведь это не выход… Курганцев у меня много. Ненадежная публика. Хоть бы кулябцев прислали…
«Курганцами» здесь зовут выходцев из Курган-Тюбинской области. В свое время Курган-Тюбе был населен представителями различных кланов Таджикистана и разных мусульманских течений. Согнанные насильно с родных мест по указанию сталинских властей, ненавидящие друг друга, они представляли собой мину замедленного действия. В 1992-м году она рванула, породив страшную резню в городе и его предместьях. Бойню между таджиками и узбеками, гармцами, ленинабадцами и кулябцами.
Ваххабизм — его приверженцев в Таджикистане зовут «вовчиками» — был здесь очень силен. Как и любая радикальная идея среди маргинальных слоев населения. С той только разницей, что эта имела религиозную платформу.
Противовесом этого «коктейля Молотова» считался Куляб, столица клана дехкан (3), победившего во время войны не без помощи русских и узбеков. Кулябцы хотя и отличались жуликоватостью и раздолбайством в несении службы, но «вовчиков» ненавидели люто: понимали, что в случае чего, пощады не будет. Поэтому на них в случае обострения обстановки можно было положиться.
О ситуации в регионе я знал не только из сообщений о военно-политической обстановке в регионе, которые командование более чем регулярно доводило до офицеров.
В Кулябе у меня завелся свой «конфидент». Он относился к самому уважаемому этническому клану в Таджикистане — персидскому. Таджики вели свою родословную именно из Ирана, поэтому являться чистокровным иранцем считалось особой честью.
Получивший неплохое гуманитарное образование в Душанбе, перс прекрасно знал историю Туркестана. Изумительно (как и полагается местным, желающим выжить в пылающем котле междоусобиц) разбирался в межклановых противоречиях республики. Ко всему прочему мой новый друг являлся союзником России по всем показателям: был женат на русской полукровке, ненавидел ваххабитов и воевал против них в 1992 году на стороне кулябского клана.
Я с ним выпил не один большой чайник зеленого чая, часами просиживая на мягких курпачах в уютном домике на окраине Куляба и слушая его размышления о геополитическом будущем Таджикистана.
— Кулябцев пришлем… — неопределенно пообещал комендант. — Сейчас ты мне на вопрос четко отвечай: сможешь надежного парня к этому бурундуку приставить?
— Замкомвзвода есть, — ответил Саранцев, — Из учителей. Семья под Курганом погибла. Загнали с толпой таких же несчастных в сарай, забили двери, проделали в крыше дыру и закачали туда раскаленный гудрон… Представляете? Он этих «вовчиков» рвать зубами готов…
— Вот и пусть присматривает, — заключил Рукосуев. И, обращаясь уже к нам всем, добавил, — Пошли, ребята! Дотемна надо успеть дойти до заставы…
— Товарищ подполковник! — остановил я его, — я ж сюда не на экскурсию прибыл. Мне нужно с обстановкой ознакомиться.
— А она тебе еще не ясна? — прищурился Рукосуев.
Отступать я не собирался.
— Нет, товарищ подполковник! По долгу службы я обязан переговорить со старшим лейтенантом.
— Дело твое, — отступил Рукосуев.
Он понимал, что сбивать меня с пути выполнения служебных обязанностей не просто вредно для нервов, но и опасно для карьеры. Вдруг окажусь стукачком? И накатаю рапорт на имя начальника пограничного отряда о том, как подполковник занимается самоуправством во вред службе. Я-то знал, что делать этого не буду, но коменданту догадываться об этом было совсем необязательно.
Я подошел к начальнику «стопаря», наблюдавшему за нашей перепалкой с засунутыми в карманы бушлата руками. Столь вольной позой в присутствии старшего начальства он явно хотел продемонстрировать неодобрение этому самому начальству.
— Старший офицер отдела границы отряда старший лейтенант Саранцев, — козырнул я ему, — Теперь это будет мой участок. Отойдем?
С первого взгляда Снесарев вызывал симпатию. И дело было даже не в том, что наши фамилии чем-то похожи, что мы погодки и в одном звании, и что получили по «фитилю» от коменданта. Причем, зря получили…
В начальнике «Сунга» было качество, которое я всегда ценил в людях — самостоятельность. Таким тяжко жить не то что в армии, где самостоятельность выжигают каленым железом, но и на «гражданке».
За то, что самовольно передвинул на километр расположение «секрета», чтобы накрыть группу китайских контрабандистов с героином (времени на доклад не было), я в свое время не получил в срок звание капитана. Хотя позже за такой же проступок заработал медаль. При другом начальнике…