Важные гуси в одиночку не ходят — только с хорошей охраной. А если эта птица все же здесь, то можно не спрашивать, куда делась его охрана. Такими делами занимается бойцы спецназа ГРУ — реальные призраки афганской границы, а не какие-то полумифические «черные аисты»…
Я еще раз посмотрел на ботиночки пленного. Хорошая обувь в горах равноценна хорошему оружию. И то, что разведчики не разули пленного, всучив какие-нибудь старые галоши, меня несколько удивило. Грешным делом даже подумал, что дорогую обувь ребята приберегли для кого-нибудь из штабных в качестве презента. А чтобы не таранить их в «эрдэшках» на своем горбу, решили: пусть пока на ногах у «духа» погуляют.
Руслан проследил за моим взглядом, и поскольку мысли у военных сходятся, тут же пояснил:
— Хотели сначала разуть, но передумали.
— Что-то ты не похож на мать Терезу, — заметил я.
Руслан ухмыльнулся:
— Спасибо за комплимент.
Он действительно не был похож на известную героиню духа и католической веры, хотя не выделялся ни ростом, ни разворотом плеч.
В его худощавой фигуре чувствовалась недюжинная сила. А при взгляде в голубые, чуть раскосые по-азиатски глаза, человек понимал: с этим «гомо сапиенсом» лучше не шутить. Даже когда Руслан улыбался, его взгляд оставался напряженным, рысьим. Люди с такими глазами действуют без промедления, а потом не мучаются комплексами вины и рефлексией.
— Этот «дух» дороже самых дорогих ботинок, — сказал майор, — Его ждут в Душанбе живым и здоровым. Поэтому пускай гуляет в своем родном обмундировании, застудится еще или там ножку подвернет…
— Понял… — ответил я, — только не понял, зачем мы тебе понадобились.
Майор промолчал.
Это мне не понравилось. Пограничников учат азам оперативной работы, поэтому я знал термин «использовать втемную». Он означал: выполняющий задание человек не знает истинных целей, ради которых он действует. И это не только акт простого недоверия мало информированному исполнителю. Потом их часто списывают за ненадобностью. А в вопросах жизни и смерти мне совсем не хотелось быть болванчиком в чужих играх.
— Слушай, разведка, кончай в шпионов играть, — сказал я Давлятову, — Сейчас мы с тобой в одной упряжке. И мне желательно знать, ради чего я со своими бойцами задницей рискую.
Руслан выдержал паузу для приличия и как бы нехотя ответил:
— Так и быть, старлей, уболтал… В общем, мы взяли «духа» на сопредельной территории. Где, как, и кто он такой, тебе знать не обязательно. Меньше знаешь, крепче спишь. «Тропили зеленую»[16] на этом участке. В районе отметки «16–04» нас должен был встретить Бурнашов. Но «духи» спутали планы. Вышли раньше нас к границе, оседлали отметку и решили не допустить к своим. Грамотно, гады, сработали — как будто заранее знали маршрут нашего отхода.
— Утечка информации?
— Возможно. Но только не у меня в группе. За своих я уверен, а в остальном пусть разбираются особисты. Это их хлеб — мы разведка, а не «контрики»… В общем, Бурнашов погиб, нужно искать новое место перехода. Здесь не пройдешь: «духи» хоть и понесли потери сегодня (классно вы их потрепали — молодцы!), но все же оседлали выход к Сунгу, перекрыв все тропы, и здесь нам уже не пройти…
— Но мы-то прошли!
— Элементарная мышеловка. Обратно уже не выпустят. Они уверены в себе: с наступлением темноты через Пяндж переправилось еще сотня боевиков. По нашим подсчетам, сейчас здесь «духов» свыше двухсот человек. И вооружены очень серьезно.
Я присвистнул.
— Чтобы уничтожить эту бандгруппу, — продолжил майор, не обращая внимание на мой удивленный свист, — на этом участке нет достаточных сил ни у вас, ни у «двести первой» дивизии. Чтобы собрать кулак и подтянуть его сюда, потребуется время. «Духам», конечно, вломят, но нам это уже не поможет. Поэтому я принял решение уходить опять в Афган, и прорываться в новом месте.
— Где?
— Где получится. Для этого ты и нужен. На месте прорыва выйдешь к своим погранцам и предупредишь, чтобы не завалили нас как «вовчиков».
— Но почему «Гиндукуш» не может обозначить место заранее и предупредить заставы о вашем появлении? — удивленно спросил я, — Зачем все так усложнять?
— Мы еще не знаем, где нам удастся прорваться. Нельзя предупредить всех. Оповестишь весь участок, а если на заставах среди солдат — таджиков или того хуже, офицеров или прапорщиков, «духовские» информаторы?