Герцог де Варгас все время думал об исчезновении несчастной Розалинды. Он предпринял кое-какие шаги, не увенчавшиеся успехом, так как ему не было известно, что Розалинда теперь называется сестрой Схоластикой.
Наступил день его именин. В этот день двери его дворца были широко открыты, и он давал аудиенцию всем офицерам. Эти военные в полной парадной форме очень удивились, когда в приемную вошла женщина, показавшаяся им с виду послушницей какого-то монастыря; к тому же, вероятно, для того чтобы ее не узнали по одежде, она была закутана в длинное черное покрывало, что делало ее похожей на вдову простолюдина, выполняющую какой-нибудь обет.
Лакеи герцога стали гнать ее, но она опустилась на колени, вытащила из кармана длинные четки и принялась бормотать молитвы. Она оставалась в этом положении до тех пор, пока старший камердинер графа не подошел к ней и не схватил ее за плечо; тогда она, не произнося ни слова, показала ему великолепный бриллиант и затем промолвила:
— Клянусь пречистой девой, я не буду просить у его сиятельства никакой милостыни. Господин герцог узнает по этому алмазу имя особы, по поручению которой я явилась.
Все это крайне заинтересовало герцога, и он поспешил отпустить нескольких высокопоставленных лиц, находившихся у него на аудиенции; потом с благородной и подлинно испанской учтивостью попросил у простых офицеров позволения принять сначала бедную монахиню, совершенно ему незнакомую.
Едва очутившись наедине с герцогом в его кабинете, послушница бросилась на колени:
— Бедная сестра Схоластика дошла до крайнего предела несчастья. Весь мир словно ополчился на нее. Она поручила мне оставить вашему сиятельству это красивое кольцо. Она говорит, что вы знаете особу, подарившую его ей в более счастливые времена. Вы могли бы с помощью этой особы добиться для кого-нибудь из ваших доверенных лиц дозволения посетить сестру Схоластику, но так как она находится в in pace della morte, необходимо получить особое разрешение от монсиньора архиепископа.
Герцог узнал кольцо, и, несмотря на его преклонный возраст, самообладание изменило ему до такой степени, что он с трудом мог говорить.
— Скажи название... скажи название монастыря, где заключена Розалинда.
— Сан-Петито.
— Я почтительно повинуюсь приказаниям того, кто послал тебя.
— Я погибну, — прибавила послушница, — если духовные власти хотя бы заподозрят о данном мне поручении.
Быстро окинув взглядом свой письменный стол, герцог взял миниатюру короля, осыпанную алмазами.
— Никогда не расставайтесь с этим священным портретом, который дает вам право, что бы ни случилось, получить аудиенцию у его величества. Вот кошелек; вручите его особе, называемой вами сестрой Схоластикой. Вот немного денег для вас лично, и что бы ни приключилось с вами, можете рассчитывать на мое покровительство.
Когда добрая монахиня остановилась, чтобы пересчитать на столе находившиеся в кошельке золотые, герцог прибавил:
— Возвращайтесь как можно скорее к бедной Розалинде. Не считайте денег. Я даже думаю, что вас необходимо скрыть от посторонних взглядов. Мой камердинер выпустит вас через калитку сада; одна из моих карет отвезет вас на противоположный конец города. Постарайтесь, чтобы вас никто не видел. Приложите все усилия к тому, чтобы прийти в мой Аренельский сад между полуднем и двумя часами. Я уверен в моих тамошних слугах: они все испанцы.
Мертвенная бледность, покрывавшая лицо герцога, когда он вновь вышел к офицерам, служила достаточным оправданием тем словам, с которыми он к ним обратился:
— Одно дело, синьоры, вынуждает меня немедленно выехать. Я смогу принять и поблагодарить вас только завтра, в семь часов утра.
Герцог де Варгас кинулся во дворец королевы, которая залилась слезами, узнав кольцо, подаренное ею некогда юной Розалинде. Вместе с герцогом де Варгасом она поспешила к королю. Расстроенный вид герцога тронул его. Будучи великим государем, король первый высказал благоразумную мысль:
— Надо позаботиться о том, чтобы не возбудить подозрений архиепископа, если только благодаря силе талисмана, которой обладает мой портрет, бедная послушница сумела ускользнуть от его шпионов. Я понимаю теперь, почему архиепископ переселился полмесяца назад в свой сельский домик в ***.
— Если вы позволите, ваше величество, я пошлю людей в гавань наложить эмбарго на все суда, которые готовятся отплыть в ***. Всех, кто сел на эти суда, препроводят в замок Ово, где с ними будут хорошо обращаться.
— Ступай скорее и возвращайся, — приказал ему король. — Такие необычайные меры, которые могут дать повод к разговорам, не во вкусе Тануччи (первого министра дона Карлоса). Но я ничего не скажу ему об этом деле; он и без того уже очень зол на архиепископа.