Попытка бабушки сварить варенье закончилась пожаром – сгорел сарай с хозяйственной утварью. Соседки ее успокаивали, обещали помочь восстановить, а бабушка радовалась. Сарай ей мешал – лопатами и вениками она не пользовалась, но избавиться от столь ценного в селе сооружения вроде как считалось неприличным. И тут вдруг он сам сгорел. На его месте силами соседей водрузили новый сарай, который стал бабушкиным кабинетом. Но черновики она по-прежнему прятала на зимней кухне.
У бабушки на огороде росла и колосилась только крапива. Сад и огород давали не то чтобы бедный урожай, но по сравнению с соседскими хозяйствами собирать там было особо нечего. Пусть уже этот укроп и лук умрут на грядке, чем позориться перед людьми. Бабушкина крапива же считалась в селе самой «злой» и «кусачей». Если требовалось призвать к порядку ребенка, то все соседки грозились нарвать крапивы «у Марии» и надавать по попе. При этом у бабушки благодаря моей маме, ее дочери, жившей в столице, всегда были свежие модные журналы с выкройками, самые прогрессивные удобрения и самые необычные семена цветов, из которых могло вырасти все что угодно. Например, декоративная петрушка с раскидистыми кудрявыми листочками вместо обещанных пионов. Или патиссон вместо морковки – мама тоже была равнодушна к цветоводству и огородничеству.
Когда на грядке вырос патиссон, все соседки прибежали смотреть на диковинную морковку. Патиссоны в селе никто не видел, и от греха подальше решили его сразу выбросить. Но бабушка позвонила маме в Москву и спросила, что делать с патиссоном. Мама посоветовала замариновать, как огурцы. Бабушка – о чудо – справилась с закруткой и позвала на пробу соседок. Соседки очень любили и уважали бабушку и не могли ей отказать. Однако, видимо, сыграла свою роль психосоматика. Они проглотили по кусочку неведомого овоща, вежливо сказали, что очень вкусно, но всем вдруг стало нехорошо. Совсем. Подступала тошнота, желудок странно крутило. Соседки тайно, чтобы не расстроить бабушку, побежали к местной знахарке и гадалке, ближайшей бабушкиной подруге Варжетхан и честно признались, что ели то, что они не знают, как называется. Круглое вроде бы. И белое. В банке, как огурцы, замаринованное. Но огурцы – те соленые, с перцем, укропом, а это просто соленое и жидкое. Вроде ешь, а как-то непонятно, что во рту. Вроде ваты, но мокрой. Или соплей, но соленых. А теперь как-то странно в желудке. Непонятно. И оттого страшно. Может, это вообще нельзя было есть?
Варжетхан велела клиенткам сесть под старой яблоней в собственном дворе и никуда не уходить. Сказала, что пойдет за нужным ингредиентом для снадобья. Ведь это неизвестный продукт, и поэтому, чтобы его извести из организма, старые, привычные средства не годятся. Нужен непременно корень сельдерея. Без него никак.
Про сельдерей женщины ни разу не слышали, но звучало очень убедительно. Варжетхан побежала к бабушке.
– Мария, чем ты их накормила, дай мне сейчас же! – закричала она еще от ворот.
Бабушка выдала Варжетхан открытую банку.
– Это кабачки, что ли? – Варжетхан попробовала патиссон.
– Да, только другой формы, – ответила бабушка.
– Так зачем ты женщин напугала? Что мне теперь с ними делать? Они от испуга животами мучаются.
– Да я ничего в рассол не клала. Соли надо было поменьше. – Бабушка надкусила патиссон. – И петрушку сюда я зря положила, да?
– Мария, умоляю, давай ты больше не будешь делать закрутку? Женщины сами тебе банки какие захочешь принесут, – попросила Варжетхан.
– Ой, а я хотела их крабами угостить. Ольга прислала несколько банок. А я их не очень люблю. И Маша не ест. Не пропадать же продукту. Банки-то дорогие, – расстроилась бабушка.
– Даже не думай! – замахала руками Варжетхан. – Мне отдай.
– Да, пожалуйста. – Бабушка выдала несколько банок.
– Ладно, скажу им, что ты так огурцы замариновала, что они изменились в лице, – решила Варжетхан. – В это они точно поверят и успокоятся.
– Ну ты меня сейчас обижаешь! – возмутилась бабушка. – Ты сама мои огурцы хвалила. Нормальные они были!
– Да, только красные! – напомнила Варжетхан. – Зачем ты в банки с огурцами клубнику добавила? И малину? Забыла? И вместо соли сахар положила. У тебя огурцы так лицо поменяли, как Залина на собственной свадьбе. Помнишь, тоже вдруг красная от нервов стала, так я не знала, что с ней делать. Хоть побелкой ей лицо крась! Кому нужна красная невеста? Сватали белую! Ой, разговоры бы пошли – почему вдруг покраснела? Стыдно стало? Поведение недостойное? Ох, я тогда с ней измучилась. И водой холодной ее умывала, и настойки дала тройную дозу. А она все равно красная. В комнате сидит, не выходит. Вот и твои огурцы. Такие красные с виду, что лучше им из банки не появляться, как Залине из комнаты.