Максим проклинал себя за обещание Роману позвонить брюнетке. Он даже набрал номер, но в последний момент сбросил вызов. Минут сорок без брата наполнились скукой, пока не показались двое молодых мужчин.
У первого, что шёл вразвалочку, голова будто вросла в широченные плечи: чтобы обратиться к напарнику, тому приходилось поворачивать туловище. Этот крепыш, на ком сидел серый костюм с белой рубашкой без галстука, и пригласил скупой фразой пройти с ними.
Второй, что выдался на голову ниже и раза в два тоньше, предстал в потёртом плаще и расправленной из брюк рубашке, а вблизи оказался ростом с Максима. Его ухоженная бородка дополнялась курчавыми волосами с явными отметинами недавнего сна. Этот тип вёл себя как-то дёргано, иногда издавал похрюкивания и пугал красноватыми зенками. И вообще вид у того имелся такой, точно собирается вот-вот пасть от истощения наземь.
Мужчины, кого Максим прозвал Дохляк и Боров, вели мимо ресторана с вывеской «Гренландия», прилегавшего сбоку вплотную к казино. Максим бок о бок с Дохляком почти бежал за вышагивающим Боровом. Так они обогнули лицевую часть здания и проникли в спрятанный от глаз посетителей пятиэтажный корпус, что примыкал к казино сзади.
Только в широком коридоре третьего этажа Максиму показалось странным, что брат так и не объявился. За спинами своих проводников, которые по пути ни разу не открыли рот, Максим вошёл в комнату, где за скруглённой стойкой приёма попивала кофе, видимо, секретарша. Молодая женщина посмотрела поверх очков:
— Чего сказать? — протянула та.
— Он знает.
— Рудольф Петрович, к вам, — сообщила та по телефону и жестом пригласила в следующую дверь с табличкой в две строки «Миллер Рудольф Петрович Генеральный Директор»…
В кожаном кресле за представительным громоздким столом директор вдумчиво отложил деньги после пересчёта. За его спиной из окна открывался уже изученный величавый городской пейзаж. Слева на всю стенку разместились шкафы с книгами, безделушками и выпивкой. Справа под тиканье маятника часов журчал фонтанчик. Максиму в спину дышали двое проводников.
Строгое круглое лицо с двойным подбородком сквозь линзы очков посмотрело на Максима:
— А где остальное?
Максим не сразу нашёлся ответить:
— Вообще-то, это всё.
— Он что, издевается? — ухмыльнулся угрюмым ребятам господин.
Директор отбросил на стол очки:
— Ты в своём уме, мальчишка?! Твой брат мне должен в сотню раз больше! Это даже не задаток!
— Рудольф Петрович, а если пересчитать? — осторожно предположил Максим, но был прерван ударом кулака о стол.
— Ты, что, мля, считаешь меня идиотом?‼ — вздулся мужчина. — Хренов наглец! Вздумал мне перечить‼ — корчился тот в ярости. — Твой брат торчит мне кучу бабла и бегает от меня, а я, представь себе, хочу вернуть своё‼
Максим оглянулся и увидел, как двое посыльных склонили головы. Он откашлялся и выдавил:
— Я уверен, с пониманием и терпением мы уладим это недоразумение.
— Понимание и терпение — для слабаков! — извергало слюни круглое лицо. — Твой брат, а теперь и ты, по уши в дерьме!
Максим сглотнул.
Директор притих, и его нескладное тело освободилось от кресла. Вытащив из стола белый комок, тот направился к фонтанчику. Лишь провожая взглядом круглолицего мужчину, Максим различил в террариуме неподвижно лежащего примерно метрового крокодила. Над зверем, ухваченный за хвост, теперь извивался похожий на хомяка белый грызун.
— Знаешь, что такое естественный отбор? — обратился директор. — Это закон, выдуманный самой природой, чтобы оставить лучших представителей своего царства. Лучших значит сильных. И в этом ей помогают хищники.
Круглолицый господин уронил хомяка в террариум и обернулся:
— Я и есть хищник! — И переключился обратно на питомца: — Порой мне жаль, что эволюция была не на стороне рептилий. Каким же красивым мог стать наш мир!
Максим не знал, что на это ответить.
Круглолицый оттряхнул руки:
— А сейчас я кое-что покажу, — резво направился тот из кабинета.
Максима ухватили за воротник куртки и повели за директором. Мысль противиться быстро улетучились. По лестнице его доволокли на первый этаж. В крайнем углу коридора за широкой дверью оказалось складское помещение, куда Максима и втолкнули.
Там, в тусклом свете ламп и запахе сырости, обнаружились небрежно наваленные сплошь бильярдные столы, старые компьютеры, офисная мебель и картонные коробки всяких размеров. В прямоугольном помещении, высотой в два этажа с воротами в торце, точно бы уместился небольшой автопарк. Максим вздрогнул: от его ног к противоположной кирпичной стене тянулся алый след — по нему подгоняли сзади.
Далее их встречали ещё двое в серых костюмах, как у Борова. Один, испещрённый морщинами, с седыми волосами стоял словно надзиратель; другой, молодой и лысый с наколкой свастики на шее, держал биту. А на бетонном полу возле лысого, свернувшись в клубок, в пропитанной кровью рубашке с бабочкой постанывал молодой человек. Тут Дохляк ожил: вырвав у бритоголового биту, начал сражаться с вымышленной толпой. Директор посмотрел на размахивающего битой сподручного:
— Антон, Жорик, что? опять укуренный?! — обратился круглолицый к Борову.
— Не’, он те’рь на коксе.
— Это даже не наркотик! — с детской радостью управлялся Жорик с битой.
Директор строго посмотрел на бритоголового — тот незамедлительно вернул орудие себе.
— Этот крупье повадился воровать фишки, — дёрнул подбородком директор в направление лежачего. — Вот что бывает с теми, кто пытается у меня красть. Не вернуть вовремя долг, — блеснул тот глазами, — то же самое, что украсть.
Вид молодого человека в луже крови заставил оглядывался по сторонам в поисках выхода.
— Садись к нему, — каменным лицом велел директор.
Прикинувшись, что не понял, Максим вопросительно взглянул в ответ:
— Послушайте, я думаю…
От грубого толчка по ногам Максим завалился на колени. К нему невозмутимо приблизился тип со свастикой и занёс биту.
— Но я ведь ни при чём‼! — вырвалось само.
— Скажи это своему братцу.
— Я всего лишь принёс деньги‼ — не спуская с биты глаз, уговаривал главаря Максим с возникшей дрожью. — Войдите в моё положение‼
— Положение твоё — что ни на есть дрянное!
Максим набрался храбрости:
— Так не пойдёт! — попытался он подняться, но испытал стальной холод приставленного к лицу пистолета.
— Не дёргайся, малыш, — на расстоянии вытянутой руки смотрел на него лысый.
По плечу Максима уже ёрзала бита, которую вновь захватил тип с бородкой.
— Можно разок приложусь? — вожделенно просил разрешения Жорик-Дохляк.
Хоть Максима и сковал паралич, он решил держаться достойно, проговаривая отрывисто по словам:
— Я готов выслушать ваши требования.
Круглолицый озарился пренебрежительной личиной:
— Ты, похоже, не понял, что переговоры я не веду. Звони брату, пусть привозит деньги или забирает труп.
Максим судорожно вытянул из штанов телефон. Пальцы путались с кнопками. На другом конце провода тянулись одни гудки.
— Череп, набери ты, — предложил лысому директор. — Сдаётся мне, тебя он удостоит ответа.
Когда Максиму передали трубку, он узнал голос брата:
— Шурик, объясни им, что здесь какая-то ошибка, — трепетал Максим чужим голосом. — Они требуют каких-то остальных денег.