Не сводя глаз с темноты, ее пальцы медленно скользнули по разгоряченному бугорку клитора. Она не могла вспомнить, когда в последний раз была так возбуждена, но сочетание краткой встречи и ее воображения уже привело ее на грань кульминации.
Энджи обвела рукой свой клитор, глаза сфокусировались на темноте. Лунный свет замерцал, когда облака рассеялись и листья приняли его очертания. Две зеленые искры засветились в глубине дерева – а затем они моргнули. Иллюзия внезапно стала реальностью – он был там.
Осознание этого привело ее по спирали к внезапному, шокирующему оргазму, когда ее тело откинулось на подушки. Она все еще дрожала, когда заставила себя открыть глаза и посмотрела снова. Ничего. То, что, как ей казалось, она видела, было не более чем ее разыгравшимся воображением – и тоскливой жаждой возбуждения. Но Энджи улыбнулась, снова натягивая ночную рубашку. Какова бы ни была причина, ее тело гудело от удовлетворения.
После того, как Энджи задула свечи, она подошла к окнам. Облака закрывали большую часть неба, но лунного света было достаточно, чтобы хорошо разглядеть дерево. Кое-где листья все еще оставались на ветвях, но их было недостаточно, чтобы скрыть кого-то размером с ее гаргулью. Это было просто ее воображение. Странно разочарованная, она сняла очки и забралась обратно в постель.
– Интересно, стоит ли мне вернуться в лес в следующее воскресенье, – подумала она, устраиваясь поудобнее под одеялом.
Если та единственная короткая встреча дала такую благодатную почву для ее воображения, что могло бы произойти, если бы они встретились снова – и на этот раз она задержалась?
Глава 4
Аластер взгромоздился на трубу дома рядом с книжным магазином, его ноги все еще дрожали, пока он наблюдал, как Энджи смотрит в ночь. Его ночное зрение было превосходным – ему не понадобился бы свет свечей, чтобы увидеть ее красивое обнаженное тело, но он не мог отрицать привлекательность ее тела, сияющего в золотистом свете свечей.
Его дыхание все еще было учащенным, влага, просачивающаяся сквозь штаны, была смущающим напоминанием о его отсутствии контроля. Весь вечер был провалом контроля, который он так усердно пытался навязать себе. Даже после ужина он не мог сосредоточиться на учебе. Он не смог укрыться в своих книгах и вместо этого беспокойно бродил, каким-то образом оказавшись в башенке над своей спальней. Теперь, когда листва поредела, он мог видеть огни Кричащего Леса и ленту уличных фонарей, отмечающих Центральную улицу и местоположение книжного магазина. Искушение было слишком велико, чтобы устоять, и он скрылся в ночи.
Даже тогда Аластер говорил себе, что всего лишь потакает своему любопытству. Он собирался сделать не больше, чем совершить быстрый облет здания, но затем она вошла в спальню, одетая в тонкий шелк, который облегал каждый соблазнительный изгиб, и он растерялся. Он устроился на дереве рядом с ее комнатой, наблюдая за каждым движением, пока Энджи откидывалась на все эти нелепые подушки на большой кровати.
А потом она прикоснулась к себе. Он никогда не видел, чтобы женщина делала такое. Даже до инцидента его общение с противоположным полом было в лучшем случае минимальным. Он был застенчивым ребенком с интеллектом, который превосходил его годы. Другие ученики в его классах всегда были старше его, и ни одна девушка никогда не интересовалась тощим молодым парнем. Он надеялся, что это изменится, когда он поступит в колледж, но его родители погибли в автомобильной аварии осенью, когда он был на первом курсе, и он вернулся домой.
После того случая Аластер понял, что в его будущем не будет женщины. По иронии судьбы, изменения, вызванные инцидентом, стерли многое из того, что он считал своими недостатками. Он стал на тридцать сантиметров выше, и его тело отразило его новую силу – изменения, которые, как он подозревал, могла бы оценить каждая женщина. К сожалению, это не означало, что женщины также оценили бы его крылья или более чудовищные части его внешности.
Даже его член изменился. Он не только стал больше – слишком большим, как он подозревал, – но теперь он был испещрен небольшими выпуклостями и приправлялось все поразительным количеством выносливости. Даже сейчас, несмотря на сотрясающий колени оргазм, его член едва уменьшился, все еще сердито пульсируя.
Его язык тоже изменился, став длиннее и проворнее. «Змееподобный», – сказала Тоня, и он поморщился при этом воспоминании. Она была той, кто заставил его понять, что ни одна женщина никогда по-настоящему не захочет его. Она была одним из менеджеров по связям с общественностью в его компании и продолжала настаивать на том, что им необходимо встретиться лично. В конце концов, ей удалось убедить его, что это его долг как нового исполнительного директора, и он согласился разрешить ей навестить его.
Сначала она была шокирована его появлением, но, к его удивлению, она не убежала. Вместо этого она оставалась в доме в течение нескольких недель, пока они обсуждали будущее компании. Миссис Ланкастер она не нравилась, но Аластер был так одинок и жаждал привязанности, что отказался ее слушать.
Тоня флиртовала с ним, касалась его рук и прижималась к нему, пока они работали. Она даже позволила ему поцеловать себя дважды. Он был убежден, что влюблен. Но потом Аластер поднялся по лестнице, чтобы найти ее, и услышал, как она с кем-то разговаривает.
– Не волнуйся. Я не думаю, что это займет больше недели. Он уже практически на коленях.
«На коленях?»
На мгновение воцарилось молчание, затем она рассмеялась, низко и грубо.
– Поверь мне, слава богу, мне не придется заходить так далеко. Я едва могу позволить ему поцеловать меня. У него такой странный, змееподобный язык, который вызывает у меня отвращение. Вместо этого я должна закрыть глаза и притвориться, что я с тобой.
Каждое слово было похоже на удар. Он знал, что должен отойти, но ему было слишком больно.
– Нет, я не думаю, что мне придется позволять ему трогать хоть одну из моих сисек, – рассмеялась Тоня. – Ну да, это красивые сиськи, но я не хочу, чтобы он их трогал. Просто подожди еще немного, дорогой. Я уверена, что он собирается сделать предложение. Я удостоверюсь, что документы дают мне право на половину всего, и я уйду отсюда. Мы можем поехать куда-нибудь в тропики, и ты сможешь заставить меня совсем забыть о нем.