Бабка любил вышивать, старая Тортилла тоже любила, она принесла ему пяльцы, нитки и разрешила вышивать на своем уроке. Гармонист засек, потрепал старушке нервы, но когда в колонию нагрянула проверка из министерства, он тут же засветился: «Вышивка, индивидуальный подход к учащимся, отстающим в развитии. Силами педколлектива…»
Пару дней назад к Бабке приезжала мать, он ждал ее очень и даже прибегал к Инне показывать ее фотографии. Их было две, Инне показалось, что на этих фото совсем разные женщины.
– Вот тут она еще не сильно пила, – Бабка ей объяснил, – а вот тут уже начала…
Его история была обычной для детей алкоголиков. Бабка с матерью и младшим братом жил в Москве. Когда мать начала пить, он бросил школу и пошел торговать на рынок. Продавал там всякую мелочь: жвачки, зажигалки, шоколадные батончики…
«Вы знаете, как я хорошо зарабатывал! – рассказывал он с гордостью, серьезно, как старушка. – Я имел пятьдесят рублей в день. Нам с братишкой хватало и на еду, и мамке на водку. А потом она очень сильно стала пить. Она продала нашу квартиру, и мы приехали сюда». Сюда – это в соседнее село, в хибарку с печкой. В этом селе Бабка срезал провода, в пункте приема металлолома его и забрали.
Инна пошла вместе с ним на свидание, хотела поговорить с его матерью. Это оказалась запущенная женщина, в треухе, в телогрейке… Бабка кинулся ее обнимать, засюсюкал как маленький: «Мама! Мама!..» Она совала ему вокзальный чебурек в промасленной бумажке и буробила что-то совсем бессвязное. Приехала пьяная, поговорить не удалось.
После этой алкашихи у Инны сдали нервы. Она подумала, что нужно срочно закругляться с практикой и быстро убегать из этого кошмара в институт, на кафедру, в чистенькое. Сначала она так подумала, но потом прошлась через лес, подышала там сосенками, завернула в «сельпо», купила на свои гроши яиц, муки и до полуночи крутилась с пирогами.
В шесть вечера в колонию подъехал автобус, набитый нарядными девчонками. Инна узнала, что в зону девок привозили регулярно по всем великим праздникам. На Восьмое марта, на Новый год и даже на день рождения Владимира Высоцкого. Девочки из медучилища ломились в колонию как ненормальные. Вы бы видели эти мини-юбки! Шифон прозрачный, лифчики все светятся… Челку лаком залила и почесала благоухать на всю тюрягу.
Гармонист, то есть директор, открывал концерт. Он вышел на сцену со своим аккордеоном, тряхнул чубом, и пацаны запели: «Не вешать нос, гардемарины! Дурна ли жизнь иль хороша…»
Концертики всегда заканчивались дискотекой. Начальник разрешал даже светомузыку, горели только гирлянды и зеркальный шарик. Пацаны заводили один медляк за другим и терлись штанами по юбкам. Девушки висели у них на плечах. Учителя жевали свои сушки и вроде бы смотрели за порядком.
После этих вечеринок старая Тортилла с ужасом замечала у бугров свежие засосы. Парни не хотели слушать про Великую Отечественную, они обсуждали, кто и куда к этим девкам залез. Расстегнуть лифчик считалось плевым делом, самые ловкие пробирались в трусы. И, разумеется, после этих встреч начиналась переписка в традициях жанра. Были особые умельцы расписывать открытки цветными ручками вычурным шрифтом. Лучшие тексты тиражировались многократно, но девушки влюблялись все равно. Потому что на воле, что в пед-, что в медучилище, влюбляться было не в кого, а не влюбляться было невозможно.
Среди девчонок были те, кто мотался в зону постоянно, у бугра Алексеева была своя девушка, в углу за колонкой он делал ей такую миостимуляцию, что Буфетчица, то есть географичка, не выдержала.
– Ты посмотри, какая сволочь! – сказала она Пуговице. – Сидит за изнасилование, а целомудренную ему подавай!
Это она вспомнила анкеты, которые Инна раздавала пацанам. Она их попросила написать, какие качества они хотят увидеть в своей будущей избраннице.
Какие качества? Какая еще будущая избранница? Что эти сволочи могли понимать в женщинах? На свободе они кидались к первым встречным шалавам: где больше очередь – туда и мы. Что писать, никто не знал. Только хитренький Герман посмотрел на Инну и сделал список из трех пунктов: 1) целомудренная; 2) образованная; 3) красивая. Все передрали и сдали одинаковые анкеты.
У Германа тоже была постоянная девушка, она танцевала с ним на газете. Вы знаете этот препохабнейший конкурс? Когда пара танцует на развороте, потом газету сворачивают до тех пор, пока не остается четвертушка, и тогда партнершу приходится поднять на руки. Как же можно не устроить такой конкурс в зоне? Конечно, устроили. Герман тискал свою медсестричку на нашей районке. По приказу начальника, который водил дружбу с редактором, газету выписывал каждый зэк.