Герман отсидел еще три года и вышел по УДО. После всех мытарств и стараний ребятишки прожили вместе в маленькой клетушке общежития, которое Инне предоставил университет, не очень долго и не очень счастливо – всего один год.
Поначалу это было не сложно. Инна весь день была в институте: лекции, съемка программы, конференции… Герман метался по городу, пытался найти работу. К вечеру он приходил домой, готовил ужин. Кулеш варил, с тушенкой, денег в молодой семье не хватало. Инна похлебку хвалила, говорила, что это лучшая еда в ее жизни, и каждый раз с надеждой спрашивала:
– Ну что?
А ничего. Интересной работы для Германа не было, и откуда было ей взяться, в те времена никто не мог найти работу. Со стройки он сбежал через неделю, охранником его не взяли, немного посидел на ксероксе… Все это было не то.
Он гулял по городу, заглядывал в новые коммерческие магазины, которых раньше не было, и вдруг они все появились, и Герман там глазел на всякий хлам, который он не мог себе позволить… Топтался у ресторанов, которых тоже понаоткрывали, и ему хотелось зайти и заказать небрежно какой-нибудь «Кровавой Мэри» и заодно деваху с длинными ногами на коленки посадить.
Инна оставляла ему кучу книжек, говорила, что нужно готовиться в институт, что она поможет и вообще – мир прекрасен… Только он ничего не читал, у Германа началась депрессия. Он был мрачен, много спал, готовить перестал, ел ножом тушенку из банки и бухал.
«Мы живем как на качелях, – писала Инна в колонию, – энтузиазм, поиски работы, Герман легко окрыляется, но при первой же неудаче сдается, и все у нас падает вниз».
Она купила видеомагнитофон, на некоторое время игрушка Германа отвлекла. Он смотрел голливудские фильмы и заодно крутился на пятачке возле студии звукозаписи с крепкими ребятишками в черных кожанах. Инна возвращалась домой и непременно видела на экране знакомые лица – Терминатор и Рембо, фильмы про них ее муж любил больше всех.
– А я сегодня имела разговор с одним замполитом, – делилась Инна впечатлениями из другого мира. – Ну о-очень интересные мысли высказывает, начальник, заметь, по воспитательной работе. Все зэки сволочи. Их нужно бить! Душить!.. А я-то с ним не спорила! Я все это уже слышала! Просто руки опускаются, когда видишь работника ИТУ с развитием два двадцать…
«Два двадцать» – ей нравилось это выражение. Два двадцать – такова была стандартная высота потолков в Советском Союзе. И людей, которые не растут выше своего «потолка», Инна тоже называла «два двадцать».
В это время она заканчивала диссертацию, что-то там такое про «адаптацию после заключения». Иногда она просила Германа заполнить кое-какие анкеты, записывала, как меняется его настроение, просила его рассказать о своих ощущениях… Все это он послушно делал и поначалу в шутку замечал: «Я чувствую себя подопытным кроликом». Сначала в шутку. А потом его стало бесить… Все! Нищета, тупая работа, которую он презирал, и правильные разговоры. Особенно вопрос: «Ну, что ты делал сегодня?» Что делал он? Курил траву, варил пельмени и пулился в телик.
В тот день, когда его прогнали с очередной стройки, Герман сорвался.
– Ты хорошо устроилась, – начал он истерить, – свои делишки делаешь, карьера у тебя… Ты молодец. Только тебе рожать пора, ты сильно карьерой не увлекайся. Роди от кого-нибудь, кто поумнее, а я у тебя в шестерках буду…
Инна смотрела на Германа с ожиданием, она ждала его улыбку, которая все грубое смывала.
– Прости, – сказала она. – Больше никаких анкет и никаких вопросов. Только последний…
– Последний!
– Да… – Инна вздохнула. – Герман, скажи мне… Почему вы даете себя развратить?
– Развратить! – засмеялся он, в тот вечер у него была хорошая трава. – Ты это для науки спрашиваешь? Или тебе самой интересно?
– Я просто спросила…
– Любопытная, да? Тогда пойди на зону, не в гости за решетку, а помотай там треху…
После этого скандала Герман сбежал в первый раз. Инна искала его в студии звукозаписи, спрашивала о нем в ближайших пивных ларьках. Она заметила, что продавщицы из пивнушек улыбались ей как-то странно, оказалось, что многие из них были с Германом хорошо знакомы, глупые девки были ему приятнее умной жены. Он начал уходить из дома на ночь, на пару дней, и у ларьков Инна его всегда находила. Там же состоялся их последний разговор.
Неделю ее не было дома, она уехала в Одессу, на семинар по телефонам доверия. Вернулась – а Германа нет, и она побежала к пивнушкам, с заднего хода туда подошла и услышала, как он развлекает публику.