— Наконец последние два документа: первый из уже упоминавшегося нами Сипштайна, второй — из воспоминаний госпожи де Оссе.[155] Первый я, впрочем, помню наизусть:
«Иногда он погружался в транс и, когда выходил из него, рассказывал о странствиях своей души по далеким неведомым землям, пока его тело, неподвижное и холодное, находилось в бесчувственном состоянии. Иногда он ускользал на долгий срок… Появлялся всегда внезапно, при этом торжественно объявлял о своем пребывании в потустороннем мире и общении с умершими. Более того, он весьма гордился своим умением укрощать пчел и гипнотизировать музыкой змей». [156]
— И наконец завершающий отрывок, из воспоминаний мадам де Оссе:
«Однажды король приказал принести средней величины бриллиант с волосяной трещиной. Камень в присутствии короля и графа взвесили, и Людовик XV обратился к Сен-Жермену.
— Этот бриллиант даже с изъяном стоит шесть тысяч ливров, без него он будет строить по меньшей мере десять тысяч. Возьметесь ли вы оказать мне услугу в четыре тысячи ливров?
Сен-Жермен очень внимательно изучил алмаз и ответил.
— Пожалуй, я возьмусь воскресить камень. Я постараюсь вернуть его через месяц.
В назначенный срок граф Сен-Жермен принес бриллиант. Он развернул лоскут горного льна и показал чистейшей воды камень. Король с нетерпением принялся изучать его и не нашел существенной разницы в весе камня до и после обработки. Его величество послал бриллиант своему придворному ювелиру маркизу де Гонто без всякого предварительного уведомления. Ювелир заплатил за него девять тысяч шестьсот ливров. Король однако распорядился вернуть алмаз и сказал, что сохранит его как память об удивительной загадке. Его величество не мог сдержать восторг и добавил, что Сен-Жермен должен обладать миллионным состоянием, если он знает, как исправлять самоцветы, и владеет способом делать большие камни из маленьких. Граф, однако, словно не услышал этих слов — заметил только, что ему известен только способ секрет выращивания жемчужин и облагораживания их цвета…» [157]
Наступила тишина. Я молча сложил все предъявленные мною бумаги и сел на прежнее место, за стол.
Джонатан Уиздом сосредоточенно рассматривал корешки на полках. Я ждал какого-нибудь глупого, отвлекающего вопроса, за которым обычно пытаются скрыть внутреннее напряжение и нежелание доводить дело до конца. Такой итог меня никак не устраивал, однако англичанин оказался крепким парнем и без всяких колебаний спросил.
— Что же вы хотите от меня, барон? Чтобы я выведал секрет изготовления бриллиантов чистейшей воды? Или отыскал секрет изготовления самосветящихся красок?
— Это было бы неплохо, но в моем возрасте от подобных чудес мало толку. Разве что оставить сыну, который нынче в колониях? Но, насколько мне известно, хватки ему не занимать, он вполне способен сам добиться успеха и обзавестись капиталом.
— Тогда что вам нужно?
— Воспоминания графа Сен-Жермена. Я желаю ознакомиться с его биографией, изложенной им самим.
— Но…
— Я заплачу вдвое больше, чем лорд Честер. При этом я совсем не настаиваю, чтобы вы нарушили взятые на себя обязательства. Безусловно вы должны представить ему эту рукопись. И вы ее представите! Мне нужна копия, но доподлинная! В точности соответствующая оригиналу!.. Как вы сами понимаете, у меня есть возможность проверить ее соответствие действительной биографии графа Сен-Жермена. — Я похлопал ладонью по увесистым папкам. — Дополнительное условие: если в этих записках можно будет отыскать рецепты его знаменитого эликсира, исправления драгоценных камней, секрет удивительных красок и способы выделки и окрашивания кож, в каждом предприятии, возникшем на основе этих открытий, вы будете иметь законную долю. Кроме того, граф не должен знать о нашем разговоре. Задумайтесь, мой юный друг, почему человек, проживший замечательно долгую жизнь, свидетель века, участник многих его замыслов, войн, идейных течений, борец с иезуитами, путешественник, тайный дипломат, приложивший много усилий для окончания Семилетней, самой бесцельной, самой кровавой и позорной, войны, в конце концов приведшей к бунту во Франции и во всей Европе, — взялся за мемуары? Надеюсь, теперь мы с вами едины в мнении, что имеем дело с личностью необыкновенной, наделенной почти сверхъестественными способностями — и вдруг воспоминания! Возможно, он чувствует приближение смерти? Меня интригует его загадка. Что это — естественное старение организма или нашего героя вконец сгрызла тоска? Вопрос философский. И практический! Доставив рукопись лорду Честеру, вы будете достойно вознаграждены, я не сомневаюсь в этом. Но сама-то рукопись будет укрыта от людских глаз — это тоже ясно, как день. Несколько посвященных, полагая, что только им дано разобраться в мистических построениях чудо-человека, начнут толковать изложенные в воспоминаниях мысли вкривь и вкось. Как кому заблагорассудится!.. Я не уверен, что эта возня в потемках пойдет на пользу и к славе графа Сен-Жермена. Если этой рукописью будут обладать и независимые силы — то есть, я и вы, — в этом мне видится надежная гарантия соблюдения необходимой исторической точности. Пусть его мемуары станут достоянием и французских лож.
Уиздом поморщился, я догадался, что совершил ошибку, упомянув о своих соотечественниках, по мнению гордых британцев, только играющих в масонство, в то время, когда эти надменные островитяне, подлинные основатели и попечители содружества вольных каменщиков, только тем и живут, что свято блюдут заветы их последнего доподлинного строителя и первого Великого гроссмейстера общества, архитектора Рена.[158] Ну и пусть! Я не ждал от Уиздома немедленного ответа. Куда важнее заставить его задуматься, взвесить, сделать выбор. Мне не было нужды в его формальном согласии, выраженным в письменной или устной форме. О его решении я узнаю послезавтра во время назначенного обеда с графом Сен-Жерменом. У меня хватит прозорливости, чтобы определить, сообщил ли Уиздом своему хозяину о моем предложении или нет. Сам дружеский обед при таких обстоятельствах превращался в исключительно захватывающее приключение.
— На прощание я позволю себе прочесть сонет, приписываемый Сен-Жермену. У меня есть свидетельство, что это произведение в самом деле принадлежит перу нашего героя.
Глава 6
— Олений парк, Олений парк!.. — досадливо поморщился майор Фрезер. — Это не более, чем очередная легенда века. Как, впрочем, и обвинения честнейшего Сальери в отравлении Моцарта!
Барон Ф. невольно отпрянул. В руке его дрогнул бокал, вино плеснуло через край. Он поспешно поставил бокал на стол.
156
Оссе, Нинон де — камеристка маркизы де Помападур. Оставила воспоминания, увидевшие свет в Париже в 1821 г.
158
Рен, Кристофер (1632–1723) — английский архитектор. Создатель национального стиля английского классицизма, прибегавший к приемам барокко. Известен многочисленными сооружениями, в числе которых библиотека в Тринити-колледже, в Кембридже, а также грандиозный собор св. Павла в Лондоне (1675–1710). Это была, по-видимому, последняя крупнейшая постройка подобного рода в Западной Европе, выполненная товариществами строителей, объединенных в ложи.