Это было время, когда молодое советское правительство, а в особенности Коминтерн, политика которого была достаточно независима, всерьез взяли курс на «мировую революцию». В 1923 году Коминтерн, при всемерной поддержке Советского Союза, предпринял печально известную авантюру с «германским красным октябрем», закончившуюся провалом. Вторая ставка делалась на Китай и китайскую революцию. Планы «экспортеров революции» были далеко идущими: «советизация» антифеодального и националистического движения и, в перспективе, строительство социализма. Эта политика, в отличие от Германии, в Китае имела определенный успех.
В СССР у этого курса были как сторонники, так и противники. К последним можно отнести наркома иностранных дел Михаила Литвинова, полпреда в Японии Виктора Коппа и других. Самыми рьяными сторонниками китайской революции были глава группы советских политических советников в Китае Михаил Бородин (Грузенберг) и полпред в Китае Лев Карахан (Караханян), которые зачастую действовали по собственному усмотрению, не очень-то советуясь с Москвой. Бородин взял курс на вооруженное восстание в Китае, провозглашение революционного правительства и создание китайской Красной Армии. Даже наши военные советники, не страдающие недостатком коммунистического радикализма, приняли этот план в штыки, а Блюхер прямо заявил, что эти директивы преступны. Однако на сторону Бородина стал Сталин, и план был принят к исполнению. Естественно, в отношения двух стран такая политика ничего хорошего привнести не могла.
В 1927 году отношения между Китаем и СССР резко обострились. Чан Кай-ши узнал о планах Бородина и K° и тут же начал наступление на Шанхай, потопив начавшееся восстание в крови. В результате, план Бородина реализовался с точностью до наоборот. Чан Кай-ши пришел к власти в стране, а советские военные и политические советники вынуждены были покинуть Китай. Начался жесточайший террор.
Работавший в начале 30-х годов в Китае советский разведчик и военный советник Отто Браун писал: «Поддерживаемые международной полицией, ищейки Чан Кай-ши каждый день устраивали облавы на крупных текстильных предприятиях, а ночью — в китайских кварталах. Они охотились за коммунистами. У тех, кого схватывали, был один выбор: предательство или смерть. В то время в Китае тысячи лучших партийных работников были обезглавлены, расстреляны или задушены. Уничтожались не только они, но и их семьи. Эти акции истребления начались в 1927 году, сразу же после поражения национальной революции и разгрома восстаний в Шанхае, Ухани, Кантоне и других городах и проводились систематически, с неослабевающей силой. (Автор цитируемой книги приехал в Китай в 1932 году — Авт.) В них, наряду с полицией, участвовали и гангстерские банды, давно сотрудничающие с гоминданом, и «синерубашечники» — члены фашистской организации, незадолго до этого созданной Чан Кайши. Они загнали коммунистов в глубочайшее подполье».[3]
В апреле того же 1927 года китайская полиция, в нарушение всех международных норм, произвела обыск в советском консульстве в Пекине. В ходе обыска было найдено огромное количество документов, в том числе и не имеющих ни малейшего отношения к дипломатии. Там были шифры, списки агентуры, документы о поставках оружия КПК, инструкции китайским коммунистам по оказанию помощи в разведработе. Нашли и директивы из Москвы, в которых говорилось, что «не следует избегать никаких мер, в том числе грабежа и массовых убийств», с тем, чтобы спровоцировать конфликты между Китаем и западными странами. После этого налета оперативную работу военной разведки в Китае пришлось практически начинать заново.
Работе в Китае советская военная разведка придавала очень большое значение. Еще в 1922 году Разведупр Штаба РККА направил туда в качестве военного атташе очень серьезного человека — комкора А. И. Геккера, крупного советского военачальника, руководившего до этого военной академией РККА. Он проработал в Китае 6 лет, сначала как военный атташе, а потом — как один из руководящих сотрудников КВЖД.