Сидевший с ним Муса выскользнул из комнаты и присоединился к Нугзару. Гоча направился за ним, но из комнаты не вышел, остановился в коридоре и стал смотреть в большое тусклое зеркало, в котором отражалась почти вся прихожая и главное - входная дверь.
- Это Суслик, - заглянув в "глазок", доложил Муса.
- Он один? - тихо спросил Гоча из коридора.
- Один, - так же тихо ответил Муса.
- Открывай, - велел Гоча.
Звякнула цепь, потом загремела щеколда. Муса повозился с замком, и тяжёлая металлическая дверь подалась наружу.
Муса открыл её ровно настолько, насколько надо было, чтобы гость протиснулся в образовавшийся проём. Неожиданно тот, кто стоял снаружи, резко дёрнул дверь на себя, раздался глухой хлопок и Муса, вскрикнув, схватился обеими руками за грудь.
- Ты чего? - прошептал опешивший Нугзар.
Муса не ответил. Его пальцы окрасились кровью, и он начал медленно заваливаться на пол.
В прихожую ввалилось трое людей Палыча. Суслик держал в руке пистолет с глушителем. Нугзар попятился к комнате, на ходу доставая свой "ТТ", но Суслик оказался проворнее. Два хлопка - и Нугзар свалился замертво.
Гоча покрылся ледяным потом. Однажды ему уже довелось испытать подобный ужас - когда он удирал от бойцов Жорика. Теперь это паническое состояние вновь овладело им. Не помня себя, он отпрянул в кухню. Подскочил к окну. Шестой этаж, балкона нет, о том, чтобы добраться до соседского окна, нечего и думать... Всё, влип! Эта мысль вызвала дурноту.
- Обшмонайте здесь всё, каждый угол, - послышался приказ Суслика.
У Гочи завибрировали внутренности от этого негромкого зловещего голоса.
На проспекте, как всегда в эти предвечерние часы, было многолюдно, народ двигался вдоль витрин и киосков, посреди проспекта потоками катили машины, у тротуаров медленно ползли трамваи...
Гоча опомнился, выругал себя. У него же есть пистолет! После своего чудесного спасения от Жорика он ни на минуту не расставался с оружием, даже спал, держа его под подушкой. Гоча нащупал кобуру на левом боку.
В коридоре послышались шаги. Кто-то медленно приближался к кухонной двери. Гоча отпрянул за холодильник, сжал пистолет в руке, затаился.
Дверь распахнулась, и в кухню ворвался Суслик, тоже с пистолетом. Он заметил Гочу на секунду позже, чем следовало. Суслик только разворачивал в его сторону ствол, когда Гоча выстрелил. От волнения грузин промахнулся, хотя стрелял почти в упор, с двух метров. Пуля задела Суслику плечо. Бандит вздрогнул, сморщился от боли, но всё же сделал ответный выстрел. И тоже промазал.
Для него промах оказался роковым. Почти в беспамятстве Гоча начал всаживать в него пулю за пулей. Он стрелял даже тогда, когда Суслик с пробитой грудью уже лежал на полу.
Лишь сухой щелчок бойка остановил его. Шумно дыша, Гоча смахнул пот со лба и заорал истерично:
- Стоять, гады! Кто сунется сюда - мозги вышибу!
В коридоре грохнуло два выстрела. Пули отрикошетили от стены совсем близко от Гочи.
Самое хреновое, что радиотелефон остался в комнате. Он не может связаться с Ревазом и вызвать подмогу!
Люди Палыча продолжали стрелять, не давая ему высунуться. Судя по шороху, они подобрались к самой кухонной двери.
Внезапно до Гочи дошло, что он израсходовал на Суслика всю обойму. Ноги его приросли к полу. "Что же я сделал? Вот идиот!" Он, наконец, заметил пистолет, валявшийся рядом с трупом. Вот он, шанс! Весь дрожа, он опустился на четвереньки и пополз, соображая, заметят ли его из коридора. Схватив пистолет Суслика, он выпрямился и нервно крикнул:
- Стоять, говорят вам, - и дважды выстрелил в сторону бандитов.
Его била дрожь, он не в состоянии был стрелять прицельно. Обе пули попали в стену.
Люди Палыча резво вернулись в прихожую, но через короткое время снова начали подбираться к кухне.
Гоча вытащил из сусликовского пистолета обойму. В груди у него похолодело: обойма была пуста. Он отвёл затвор. В стволе находилась пуля. Последняя. Одна на двух вооружённых убийц!
Гочу на миг пронзило желание послать её себе в висок. Но только на миг. Он был слишком труслив, чтобы всерьёз задуматься о такой возможности.
Безвыходность ситуации заставила его мозги работать с утроенной скоростью, выискивая любые, даже самые невообразимые возможности спасения. Так было с ним в тот злосчастный день на Зелёном проспекте, когда он бежал от Жорика, забравшись в гроб. То же происходило и сейчас. Он бросил взгляд на окно, на дверь, за которой притаились бандиты, на труп Суслика посреди кухни.
В стене рядом с раковиной он увидел заслонку мусоропровода, и его осенила идея. В "сталинских" домах на Ломоносовском проспекте мусоропроводы располагались не на лестничной площадке, как в большинстве московских домов, а непосредственно в квартире. Гоча с сильно бьющимся сердцем откинул заслонку и заглянул в трубу. Из трубы тянуло нестерпимой вонью, но вор не обратил на это внимания. Когда спасаешь собственную шкуру, то тут уже не до комфорта.
Диаметр трубы не превышал тридцати сантиметров. "Прекрасно, - сказал он себе, - голова пролезет".
Труба шла вертикально вниз, но Гоча не опасался слишком резкого падения: в стенки можно будет упираться коленями и локтями. Озираясь на дверь, он просунул в трубу ноги. Затем, дёргаясь и извиваясь всем телом, начал весь втискиваться в трубу.