Вместе с Хоригути он направился к начальнику сектора бакалейных товаров Одагири.
— Доброе утро, — первым почтительно поздоровался Одагири, который, казалось, почувствовал некое напряжение, исходящее от посетителей.
Бросив в ответ: «Доброе утро», Кодзима сразу же перешёл к объяснению сложившейся ситуации. Он извинился за ошибку, допущенную сектором промоушена, и добавил:
— Господин Одагири, я потом сам всё доведу до сведения исполнительного директора Исикари и управляющего Итимуры. А пока что позвоните побыстрее нашим поставщикам и попросите завезти во все магазины ещё двойную партию яиц сверх заказанного.
— Как это? — привстал от неожиданности Одагири.
Хоригути тоже не мог взять в толк, о чём это говорит Кодзима. Ведь если последовать его указаниям, ущерб только возрастёт.
— Видите ли, если утром все яйца мгновенно разойдутся, это будет колоссальным подрывом репутации фирмы «Исиэй-стор». Мы потеряем доверие покупателей. Я этого хочу избежать любой ценой.
— Господин Кодзима, я вас хорошо понимаю, — несколько раз сочувственно кивнул Одагири, — но вы ещё человек молодой, сектором промоушена тоже заведуете недавно. То, что эта ошибка в рекламной листовке так вас поразила, вполне естественно. Но суетиться тут ни к чему.
— А у вас есть лучшие предложения?
— Ну какие-нибудь найдутся. Во-первых, можно просто оставить всё как есть. Распродадут яйца к пяти вечера или к одиннадцати утра — и ладно, тоже неплохо. Покупатели, я думаю, только почешут в затылках и скажут: «Да, что-то сегодня рановато они кончились…»
Лицо Кодзимы налилось кровью, глаза сузились. Видно было, что он с трудом удерживает рвущийся наружу гнев.
— Господин Одагири, я с вашим предложением не согласен, — сказал он, стараясь справиться с нахлынувшими чувствами, как видел со стороны Хоригути.
— Но, господин Кодзима, поймите же, что если мы закажем дополнительные поставки — партию вдвое больше предыдущей — и будем эти яйца тоже продавать по двадцать восемь иен упаковка, это будет намного меньше себестоимости!
— Да, убыток составит вместе с запланированным примерно три миллиона шестьсот тысяч иен.
— Что за бред!
Услышав эту цифру, Одагири был совершенно ошеломлён.
— Господин Кодзима, — заметил он, — мы тут не занимаемся благотворительностью. Мы торгуем.
— Виноват. Это промах нашего сектора промоушена и интенсификации торговли, — снова покаянно признал Кодзима, и стоявший рядом Хоригути тоже потупился. — Вся ответственность ляжет на наш сектор, — продолжал Кодзима. — Я сам доложу исполнительному директору и управляющему. И всё же я вас прошу заказать дополнительную партию для поставок во все магазины.
— Ну если вы так ставите вопрос, я попробую связаться с нашими поставщиками, только вряд ли им удастся к утру срочно раздобыть нужное количество при таком огромном заказе.
С этими словами Одагири потянулся было к телефону, но приостановился, пробормотав себе под нос: «Странное дело…»
— Листовка ведь была отпечатана вчера и разослана по всем нашим магазинам, так? — продолжал он. — Почему же у нас не было никаких запросов с мест на дополнительные поставки?
— Да, пожалуй, и впрямь странно, — согласился Хоригути.
— У меня выходной по средам, так что вчера меня не было на месте. В общем-то, возможно, что вчера кто-то звонил…
— А что у нас было в секторе бакалеи? — осведомился Одагири у одного из своих подчинённых. — Где там у нас Ямагути?
— Извините, шеф, вы, наверное, запамятовали. У него сегодня это… Начался медовый месяц.
— А, да-да, припоминаю. Понятно…
Одагири взял трубку и позвонил в Центральный.
— Доброе утро! — к телефону подошёл заведующий бакалейным отделом Нисида. — Вы насчёт цены на яйца? Да, мне показалось, что цена слишком низкая, вот я вчера и позвонил Ямагути в бакалейный сектор фирмы. Сказали, что он уехал в свадебное путешествие. Я совсем забыл — он ведь меня тоже приглашал — свадьба-то была позавчера. Ну, тут у нас все посмеялись: мол, Ямагути себе к свадьбе устроил суперраспродажу всем в убыток, сделал нашему бюджету кровопускание. Но ведь так в листовке было прописано… Мне из других наших магазинов тоже насчёт этого звонили. Ну, смеялись все…
— Так-так. Значит, «кровопускание бюджету», — криво усмехнулся Одагири.
— Да, шеф, но зато как народ живо откликнулся! До открытия ещё больше получаса, а покупатели уже толпятся у входа.
— Вот как? Что ж, спасибо.
Одагири повесил трубку.
— Господин Кодзима, — сказал он, — перед Центральным покупатели уже выстраиваются в очередь.
Было девять часов двадцать пять минут.
— Господин Одагири, я вас убедительно прошу, постарайтесь заказать дополнительную партию у поставщиков, — настойчиво повторил Кодзима.
— Эх, видно, делать нечего! — вздохнул Одагири и снова потянулся к телефону.
В воздухе повисло напряжение. Пока Одагири говорил с поставщиками, то вставляя реплику, то слушая собеседника, время тянулось нестерпимо долго.
— Простите, шеф, виноват! — ещё раз обратился Хоригути к Кодзиме, ожидавшему окончания переговоров, и низко склонил голову в покаянном поклоне.
Кодзима молчал. На лице у него застыла печать тревожного ожидания.
— В общем, результат не слишком утешительный, — сказал Одагири, повесив трубку. — Они обещали подвезти ещё четыре тысячи упаковок в Центральный, но больше у них нет, так что другим магазинам ничего не достанется.
— Всё равно большое вам спасибо, — сказал Кодзима и глубоко задумался.
На сей раз он действительно как будто бы допустил промах, но обычного восклицания «Эх и недотёпа же я!» почему-то так и не последовало. Возможно, эту присказку он употреблял только в тех случаях, когда считал, что большого промаха допущено не было.
— Хоригути, у тебя какой-нибудь благой идеи нет?
— А может, раздавать талоны? — высказал Хоригути мысль, которая незадолго до того его осенила.
— Какие такие талоны? — переспросил Кодзима, и в глазах его блеснул огонёк.
— Ну, каждому, кто сегодня пришёл за яйцами, выдать по одному талону, который будет действителен всю неделю. Тогда любой покупатель может прийти с этим талоном в другой день — и ему всё равно продадут упаковку яиц по двадцать восемь иен.
— Отлично придумано! Значит, если даже сегодня яиц надолго и не хватит, всё равно покупатели потом могут воспользоваться своими льготами. Только ведь напечатать талоны мы уже вряд ли успеем.
— Об этом не беспокойтесь, — ответил Хоригути, снова обретая присущую ему бодрость духа. — Я, помнится, видел у нас в архиве старые талоны. Наверное, их можно использовать.
— Хорошо, тогда пошли!
Память не подвела Хоригути. Действительно, в глубине чулана, на полке, где были сложены архивные документы, в большой картонной коробке обнаружились пачки талонов.
— Их можно использовать, — сказал Кодзима и распорядился завезти в каждый из девяти магазинов, куда, в отличие от Центрального, дополнительные поставки произведены не будут, по две тысячи талонов.
Сотрудники сектора промоушена и интенсификации торговли (а всего их насчитывалось четыре человека) отправились развозить талоны по супермаркетам. Поскольку людей не хватало, пришлось обратиться за помощью в секторы бакалейных товаров и общих административных проблем.
Перед тем как выйти из главного офиса фирмы, Кодзима обратился к Хоригути:
— Ты сегодня оставайся в том магазине, куда повезёшь талоны, до самого закрытия. Сам и будешь раздавать их покупателям. Талоны, видимо, скоро кончатся. Тогда станешь лично кланяться и извиняться перед каждым покупателем, который спрашивает яйца.
— Слушаюсь, — снова покаянно склонил голову Хоригути.
— Я сам направляюсь в Центральный. Тоже пробуду там до закрытия. Если что, звони мне туда.
С этими словами Кодзима тепло напутствовал Хоригути, дружеским жестом слегка приподняв правую руку, как обычно делают студенты, прощаясь с приятелями.
В тот день Хоригути повёз талоны в супермаркет Икэнодзима и там пробыл до конца дня, стоя с низко опущенной головой и извиняясь перед покупателями.