Народу набежало в магазин видимо-невидимо. Все шли с детьми, домочадцами, причём, несмотря на предупреждения продавцов и неоднократные объявления по радио о том, что дают только одну упаковку яиц в одни руки, многие норовили, расплатившись и пройдя контроль, снова вернуться в магазин и прихватить ещё, так что в очереди к кассам мелькали одни и те же лица.
Тысяча упаковок разошлась к одиннадцати часам утра, а две тысячи талонов, которые раздавал Хоригути, — к половине второго. Покупатели, оставшиеся ни с чем, возмущались и отпускали саркастические остроты, но Хоригути отвечать было нечем, оставалось только покаянно кланяться.
«Надо терпеть, надо терпеть!» — повторял про себя Хоригути. Видя собственными глазами результаты своей ошибки, он то и дело твердил: «Простите великодушно! Простите великодушно!»
Стоя со склонённой головой, Хоригути вдруг ощутил, как в сердце зарождается новое, неведомое чувство. Он извинялся сейчас не перед отдельными покупателями, но склонял голову перед всей массой людей, которые именовались отвлечённым термином «потребитель»: «Простите, я вас предал!»
Слёзы наворачивались на глаза Хоригути.
— Господа покупатели, простите великодушно!
— Все ловчат! Сплошной обман! Вот за что я супермаркеты терпеть не могу! — обиженно проворчала средних лет домохозяйка, но, увидев слёзы на глазах Хоригути, осеклась.
Её дородное тело было затянуто в простенькую блузку. Дама, тащившая за руку упиравшегося ребёнка, демонстративно проследовала мимо Хоригути.
Внезапно он заметил, что рядом с ним оказался директор магазина. Так они и стояли вместе, со склонёнными головами.
— Простите, виноват! — обратился Хоригути к директору, склонившись ещё ниже.
— Ну-ну, не переживайте так! — подбодрил его добродушный директор, обеспокоенно взглянув на расстроенную физиономию Хоригути. — У нас в магазине всякое случается, — заметил директор, и это было видно по тому, как истово он покаянно кланяется покупателям.
Должно быть, Кодзиме, отправившемуся в Центральный, тоже пришлось пройти через такое.
На следующий день Хоригути снова пошёл к шефу извиняться.
— Что случилось, то случилось, — с добродушной улыбкой резюмировал Кодзима. — Проблема в том, чтобы в дальнейшем не допускать подобных ошибок.
— Не сомневайтесь, буду править гранки со всем тщанием! — заверил Хоригути. — Я ведь до сих пор ни разу такой серьёзной ошибки не допускал. И никогда больше не допущу!
— Вот-вот, хорошо бы! Надо всё проверять как можно тщательнее. Это естественная предпосылка нашего бизнеса, основа основ. Исходя из этой предпосылки, мы должны ещё кое-что прояснить. На мой взгляд, вчерашняя рекламная листовка в плане социальной значимости была написана и отпечатана без должного осознания целей и задач нашего сектора промоушена и интенсификации торговли.
— В каком смысле? — тревожно спросил Хоригути.
Казалось бы, только-только он обрёл начальника, который в него поверил, и вот теперь из-за одного промаха этот начальник готов его заклеймить как бездарность…
— Я говорю не о тебе, — усмехнулся Кодзима, вероятно уловив настроение подчинённого. — Проблема заключается во мне самом. Ведь листовка была фактически как бы облигацией под гарантию фирмы «Исиэй-стор». То есть если потребители принимают наши условия торговли, то фирма, чтобы не потерять доверие потребителя, обязана неукоснительно выполнять все взятые на себя обязательства. Вот что такое эта листовка — наш финальный проект, заключительное предложение. А начальник сектора промоушена и интенсификации торговли по глупости не прочитал заранее этот важнейший документ, который можно сравнить с контрактом. Вот в чём проблема-то, понимаешь?
— Понимаю.
— В общем, может, это и можно счесть сумасбродным капризом, но я решил, что отныне все рекламные листовки буду читать и подписывать собственноручно.
— Как это? — удивился Хоригути странной идее. До сих пор ему не доводилось видеть обычных рекламных листовок за подписью начальника сектора промоушена и интенсификации торговли.
Видя, как ошарашен Хоригути, Кодзима рассмеялся:
— Так прямо и напечатайте в уголке листовки: «Со всеми вопросами обращаться к начальнику сектора промоушена и интенсификации торговли Рёсукэ Кодзиме», ясно? Свою подпись я буду ставить, разумеется, на заключительном этапе, перед отправкой в типографию. Я всю листовку прочитаю так, как прочитал бы самый внимательный покупатель. Я лично гарантирую качество всех товаров, которые в ней упомянуты, и каждое слово, напечатанное в листовке, будет моим собственным словом, адресованным покупателям, так что я ещё подумаю, подходит ли оно здесь или нет.
— Понимаю вас, понимаю, только это не имеет смысла, — возразил Хоригути. — Вы, шеф, конечно, можете на этапе сверки гранок всю листовку от корки до корки прочесть, но гарантировать качество всех товаров, которые в ней обозначены, и ручаться за каждое напечатанное в ней слово как за своё собственное вы не можете.
— Почему же?
— Так ведь, шеф, товары отбирает товарный сектор. Мало ли какие среди них могут оказаться продукты… Вон недавно мы устраивали распродажу мужской обуви — так во многих коробках правый и левый ботинки оказались разного размера. От рекламаций потом отбоя не было.
— Неужели могло такое случиться?
— Ну да! Иногда и не такое бывает.
Кодзима помрачнел.
— И вообще, шеф, брать на себя полную ответственность за все товары, которые упомянуты в рекламной листовке, совершенно невозможно. Ведь количество-то огромное, за всем не уследишь, а изготовитель, как бы он себя ни рекламировал, ведь может где-то допустить брак. Вставим такую многообещающую фразу, а сами проконтролировать товары не сможем. Я считаю, что мы в отделе промоушена можем отвечать только за текст листовки, полученный из товарного сектора фирмы, — выверить его и напечатать без ошибок.
— Послушай, Хоригути, — обратился к нему Кодзима с выражением озабоченности на лице, — ты вчера целый день стоял с опущенной головой, кланялся покупателям и просил прощения. Как ты думаешь, простили они тебе твой промах?
Хоригути отрицательно покачал головой.
Кодзима смотрел на него в упор.
— Покупатель, конечно, в нашем деле бог. Бог суровый и мстительный. Этот бог вряд ли простит ошибку. И за нас он в делах фирмы разбираться не будет, — негромко, но веско продолжал Кодзима. — Вчера я это хорошо прочувствовал, извиняясь целый день перед покупателями. Это не теория, а реальность. Исходя из этой реальности, мы ни в коем случае не должны, как бы тяжело нам ни пришлось, ставить под удар репутацию компании. Будь то действия нашего товарного сектора или небрежности, допущенные изготовителем, в конечном счёте мы несём за всё ответственность. До тех пор, пока мы этого не осознаем, суровый бог над нами не смилостивится. Понятно?
— Да, — ответил Хоригути с почтительным поклоном.
При этом ему показалось, что сам Кодзима и есть то суровое божество, которое не допустит никакого снисхождения.
Может быть, именно этой строгости и не хватает фирме «Исиэй-стор», подсознательно почувствовал Хоригути. Непросто находиться рядом с таким суровым божеством, но в то же время от него, бесспорно, исходит некое приятное ощущение спокойствия и уверенности. Такое ощущение, вероятно, должно возникать у сотрудников сектора промоушена, когда на рекламной листовке они видят факсимиле подписи своего шефа.
Все эти события сделали Хоригути, проработавшего до того в компании почти пять лет, горячим поклонником Кодзимы.
3
— Если у вас тут мозговой штурм, господа, не лучше ли перейти в комнату для совещаний? — нарочито громко заметил незаметно подошедший Кодзима, обращаясь к сотрудникам своего сектора, которые вместе с примкнувшей к ним Мотоко покатывались со смеху за рабочими столами. В его тоне звучала нотка порицания.
Развеселившаяся молодёжь спохватилась и замолкла, поняв, что весь этот шум причиняет неудобства сотрудникам других секторов.