Но я не вчера родился, приятель.
Я упрячу тебя в стену.
И ускользну через заднюю дверь, став богаче, чем сейчас, примерно на миллион долларов.
— …но, видишь ли, — гудел Уэбстер, — проблема в том, что одна страна не хочет сотрудничать со мной. Ты сможешь их напугать, верно?
— Разумеется. Я могу разрушить страну которая не хочет сотрудничать с вами, завтрак, ленч и обед. Что это за страна?
— Колумбия, — помрачнев, сказал Уэбстер. — Я пытался договориться с ними.
Он развел руками с тем видом благородства, какое демонстрировал на банкете в честь Гуманиста Года, с жестами, свидетельствующими о величии души и безграничном терпении.
— Но теперь я их уничтожу.
— Уничтожите?
— Уничтожу весь урожай колумбийского кофе до последнего зерна.
— До последнего зерна? Вы уверены, что не можете позволить этой маленькой стране делать свое дело?
— Некогда очень мудрый человек, — думаю, что это был вождь гуннов Аттила, — сказал: победить недостаточно, каждый может потерпеть поражение.
Уэбстер обнял Гаса за плечи.
— Знаешь, как я собираюсь это сделать, Гас?
— По-го-да! — голос Веры Уэбстер наполнил воздух. Через мгновение она вышла из-за угла, прямо к Гасу.
— Эта сука похожа на Сталина, — подумал Гас.
— Вот как? — сказал он, обернувшись к Россу Уэбстеру. — Я не знал, что ваша мама здесь.
— Я его сестра! — крикнула Вера Уэбстер, — Его младшая сестра!
Крокодиловые штаны Гаса, казалось, зашевелились, проявив родственный интерес к Вере.
— Спокойнее, — сказал им Гас. — У леди есть зубы и чешуя, но она все-таки не крокодил. Впрочем, неизвестно…
Росс Уэбстер заговорил снова.
— Скажи мне, Гас, ты когда-нибудь слышал о вулкане?
Гас взглянул на Веру:
— Они так вас называют?
Эполеты на милитаристском костюме Веры встали дыбом. Ее выправка, напомнившая Гасу муштровавшего его когда-то сержанта, стала еще более твердой. Она направилась к нему, говоря сквозь зубы:
— Вулкан — это погодный спутник, который наше правительство запустило на орбиту, чтобы контролировать погоду. Но если кто-нибудь даст ему другую программу, он сможет сделать гораздо больше. Он сможет менять погоду.
Вера Уэбстер улыбнулась, ее узенькие глазки-бусинки сияли, выражая ту же мысль, какую Гас увидел в глазах ее брата: богатство ходит по земле, и оно должно быть наше.
— Это тяжелый случай, — подумал Гас. — Большой путь я прошел за пять минут, верно?
— Погода! — повторила Вера. — Мы можем контролировать небо.
— Бури! Наводнения! — руки Росса Уэбстера летали в воздухе, как маленькие гуманитарные молнии.
— Снежные бури! — Вера придвинулась к Гасу. — Сильные жары!
Она была уже совсем близко, и его крокодиловые штаны снова начали двигаться независимо от его воли, поблескивая чешуей.
— Как же вы собираетесь все это делать? — спросил Гас, отступая от Веры.
Росс Уэбстер стал между своей сестрой и Гасом и поднял руку в воздух.
— Как и все в двадцатом веке, Гас. Нажимая кнопки. Гас спустил на ковер свою йо-йо и наблюдал за вертящейся радугой.
— Следующий шаг контролирую я, — подумал он, совсем забыв, что лишь полчаса назад пытался удрать из здания на своем катающемся стуле.
С помощью йо-йо он почистил носки своих ботинок, ибо день, кажется, становился на место. В его голове создавалась уже большая схема, но теперь это была схема гораздо более высокого уровня.
— Продолжай, — сказал он себе, — все идет по порядку.
Он не помнил уже о своих недавних намерениях выпрыгнуть из окна и приземлиться на зеленые насаждения компании. Теперь он видел впереди только большие деньги.
— Мой ум свободен, — сказал себе Гас.
Он расслабился, зная, что у него есть куча точек — точка, отделяющая в десятичной дроби целое от его части, проносилась над сотнями, тысячами, миллионами, сотнями миллионов. Он смотрел, как крутится его йо-йо.
Он уже видел себя живущим в замке на скале над океаном. У входа в замок был лимузин, длинный, как универмаг. Из него выходил сам Гас в светлых крокодиловых брюках и темных очках. На его пальцах сверкали бриллианты, и даже в правую ноздрю был вставлен скромный драгоценный камень.
— Расскажите мне побольше о погоде, — сказал он, глядя на Веру.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Смейтесь! — сказал Джимми Олсон, берясь за свою камеру.
Несмотря на свою сломанную ногу, он стоял в офисе «Дейли Плэнет». Перед ним в парадной одежде находились мистер и миссис Стокис, выигравшие главный приз в Бинго-Джинго. Они и без указаний Олсона скалились, как пара хомяков.
— Я до сих пор не верю в это, — сказал мистер Стокис, — я впервые что-то выиграл.
Миссис Стокис, охваченная необычным возбуждением, положила голову на плечо мужа.
— Ты выиграл мою руку, Мори, — сказала она с глупой сентиментальной улыбкой.
— Да, конечно, — сказал Стокис, — но я впервые выиграл стоящее.
Джимми Олсон ковылял по кабинету, натыкаясь на мебель в поисках подходящего ракурса для съемки победителей в Джинго. Перри Уайт, издатель, курил за своим столом, стараясь не замечать происходящего. Неутомимая мисс Гендерсон потянула его за рукав.
— Пусть вас тоже снимут с ними, мистер Уайт.
— У меня нет времени.
Уайт указал сигарой на стол, на заголовок, который он пытался написать.
— И с сомбреро на голове…
Мисс Гендерсон принесла для супругов огромные головные уборы. Они по-дурацки засмеялись и запели латиноамериканскую мелодию, а Олсон щелкнул камерой.
— Теперь, мистер Уайт, вы должны сфотографироваться с ними, протягивая им билеты на самолет!
— Ну, почему я должен это делать? — заныл Уайт, отбрасывая страницу.
Мисс Гендерсон потянула его за ворот и улыбнулась чете Стокис:
— Мистер Уайт так рад за вас, друзья.
— Да, я очень рад, — сказал Уайт с вымученной улыбкой, а мисс Гендерсон поправляла узел его галстука.
— Смейтесь! — сказал недоумок Джимми Олсон.
— Южная Америка! — воскликнул мистер Стокис. — Просто не верю в свою удачу!
Гас Горман сидел на совещании с Россом и Верой Уэбстерами. Его йо-йо была у него на ладони, выключенная, но еще теплая от вращения. Он слушал Росса Уэбстера.
— Компьютеры переговариваются с другими компьютерами, правда, Гас?
Гас повернулся к Вере, говорившей:
— Я думаю, что ваши хитрые мозги могут придумать, как работать на главном компьютере в Аэроцентре, чтобы достичь Вулкана.
— Очень просто, — сказал Гас. — С помощью телефонной линии терминала.
— О, Бубба! — завизжала Вера. — Подумай о возможностях!
— Как она вас назвала? — поинтересовался Гас.
— Она назвала меня Бубба, — смущенно сказал Росс Уэбстер. — Когда ей было три года, она не могла произнести слово «брат», и у нее выходило «бубба». С тех пор я вынужден носить это имя.
Он взглянул на сестру:
— Вера, если ты не перестанешь называть меня так, я оборву твои эполеты.
— Прости, Росс, — моментально смирилась Вера, хотя это, по-видимому, было не так легко ее тиранической натуре. Однако, боясь гнева брата, она села, положив руки на колени, в мало шедшей ей роли покорной младшей сестры (ведь у людей всегда возникало ощущение, что она естественнее выглядела бы с усами).
Дверь открылась, и вошла Лорели Амброзиа, неся горелого пингвина.
— Посмотри, что я тебе принесла, милый, — сказала она, подходя к Уэбстеру.
При виде Лорели йо-йо Гаса упала на пол; он увидел, как она выходит из его лимузина, когда он станет миллионером. Он возьмет ее в свой замок над океаном и подарит ей собственного пингвина.
Вера Уэбстер поймала взгляд Гаса и цинично подмигнула ему.
— Она тоже не его мама, — сказала она с раздражением.
— Мне это и в голову не приходило, — сказал спокойно Гас, не отрывая глаз от сладострастного профиля Лорели, заставлявшего его йо-йо прыгать вверх и вниз.