Росс Уэбстер показал на Лорели горелым пингвином:
— Гас, это моя Психическая Кормилица.
Лорели шагнула к Гасу:
— Вы очень милы.
— Что она пытается сделать со мной? — подумал Гас и сел за кофейный стол, на котором была разложена большая шахматная доска. Он двинул черного слона, просто чтобы показать ей, кто есть кто. К его удивлению, доска ответила на его ход, фигуры автоматически окружили его и поставили ему мат. Он овладел собой и снова взглянул на нее.
— А что делает Психическая Кормилица?
— Я питаю это, — ласково сказала Лорели.
— Как только у меня будет первая сотня миллионов, я заведу себе такую Психическую Кормилицу, — подумал Гас, — и заставлю ее питать мое эго три… нет, четыре раза за ночь.
— Положи моего пингвина в стол, — сказал Уэбстер.
Лорели взяла обгоревшую птичку и открыла ящик его стола. Пока ее рука была внутри, Вера изловчилась дотянуться до нее своей чудовищной лапой, прищемив ящиком пальцы Лорели. Та вздрогнула, но не издала ни звука, не желая, чтобы Росс узнал, что эта гадина, его сестра, выиграла очко. Однако Уэбстер, заметив какие-то движения лап Веры, обернулся:
— Что там происходит?
Лорели трясла пострадавшим пальцем в воздухе.
Вера улыбнулась:
— Она сушит свои ногти.
Росс Уэбстер, перекормленное эго которого снижало его догадливость, улыбнулся Лорели:
— Всегда хочешь быть красивее для меня, правда?
Лорели жалобно улыбалась, а Вера триумфально злорадствовала. Гас Горман дал себе слово никогда не класть свою йо-йо или какую-нибудь часть своего тела в открытый ящик, если поблизости есть Вера Уэбстер. Потом он повернулся к Россу Уэбстеру, спрашивавшему:
— Так вот, Гас, ты можешь заставить Вулкан делать то, чего я хочу? Ты мне еще не ответил, дружище.
Гас колебался. Ему не очень нравился тон Росса Уэбстера, в котором звучало убеждение, что Гас Горман — мелочь, готовая за доллар сделать все, что угодно.
— Видите ли, мистер Уэбстер, мне не очень нравится то, что я здесь услышал о моем участии в деле…
— А ты слышал на прошлой неделе насчет бунта в тюрьме? — спросил Уэбстер с ласковой улыбкой. — Кажется, заключенные жаловались на засилье крыс в камерах?
— Насчет Вулкана, мистер Уэбстер, я полагаю, что смогу это сделать: нажать кнопку и удрать, прежде чем кто-либо узнает, что случилось.
Гас небрежно махнул рукой.
— Такую вещь запросто сделает любой опытный программист.
Он щелкнул пальцами, а в голове его пронеслась мысль о тюремных крысах, огромных крысах, несущих обед с гарниром из пальцев закоренелых преступников.
— Да, я отвечаю вам, сэр. Я могу это сделать.
— Когда? — спросил Уэбстер.
Лорели прервала его:
— Твой первый вопрос должен быть: где!
Росс Уэбстер обернулся к ней с изумлением, но увидев, что эта реплика принадлежит лишь великолепной Лорели, он покровительственно улыбнулся ей:
— Дорогая, почему бы тебе не уйти?
Лорели приветливо кивнула и направилась к выходу, но взгляд, которым она мимоходом скользнула по Гасу, показал, что она совсем не так глупа, как все думают. Гас посмотрел на нее в ответ — и глаза его говорили, что когда он разбогатеет, то возьмет ее к себе в замок и покажет, как работает его йо-йо в любых условиях.
Потом он властно сказал Уэбстеру:
— Кстати, ваша Психическая Кормилица права. Вы должны продумать, где вы это сделаете, если не хотите, чтобы вас выследили. Надо проделать это в таком месте, какое никому не придет в голову. Какая-нибудь пустяковая игра на компьютере с Микки-Маусом.
— Нет проблем, — сказал Уэбстер, — у компании сто двенадцать филиалов, и каждый подключен к нашей центральной компьютерной системе. Как насчет… хм… какого-нибудь совсем маленького местечка?
— Следующая остановка — Смоллвилль, — сказал водитель автобуса.
Гас выглянул из окна. Сперва его тревожила мысль о смоллвилльских правоохранительных органах, но по мере приближения к городку тревога исчезала. Пара полицейских регулировала движение на дороге, и они выглядели так, как будто у них в мозгу извилины совсем отсутствовали. Проезжая мимо них. Гас засмеялся за своим занавешенным окном. Они не могли бы распознать преступление с компьютером, даже если бы его совершили в их собственном полицейском участке.
— Я все хорошо делаю. Беспокоиться нечего…
Автобус въехал в черту города и подъехал к маленькой грязной конечной станции. Гас встал и взял свой чемодан с несколькими модными рубашками и крокодиловыми брюками. Напевая про себя, он прошел по проходу к двери автобуса.
— Прогуляюсь по этому городку. Засуну его в задний карман, застегну молнию и исче-е-зну! Потому что здесь нет ни одного умника, способного остановить меня.
Гас спустился из автобуса на тротуар. Дверь стоявшей там машины открылась и стукнула его по ноге.
— Ох! Дьявол!
— О, — сказал смущенно Кларк Кент, — простите, пожалуйста!
Гас, ворча, заковылял прочь. В обычных условиях он подал бы в суд, потому что повреждение ноги, которое могло остаться хроническим, давало повод для иска. Но при данных обстоятельствах лучше было бы пренебречь этим.
Он шел, преодолевая боль в ноге, и осматривался в деловой части города. Его внимание привлек магазин готового платья, в витрине которого красовался мужской костюм. При более внимательном взгляде он понял, что это костюм для досуга из зеленого с белым полиэстера — таким костюмом Гас не стал бы даже протирать свою «Феррари».
Болван, только что стукнувший его по ноге, был в похожем костюме.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Кларк Кент и Лина Ланг выехали на машине из Смоллвилля за город на пикник. Рики Ланг ехал с ними, прижимая к себе маленького щенка, а заднее сиденье было занято скатертями и корзиной с едой. Рики с увлечением играл со щенком, а на передних сиденьях Кларк и Лина занимались своей щенячьей игрой, без всякого повода взглядывая в глаза друг другу.
— Так странно снова быть здесь, — сказал Кларк, — возобновлять старые знакомства…
— Какие-нибудь конкретные? — спросила Лина.
— О, например, эта старая ферма впереди, — сказал Кент. — Мальчишкой я часто играл возле нее. Эта старая ферма много значит для меня.
— Играет он со мной, — думала Лина, — или он действительно такой сентиментальный дурень?
— Я тебе вот что скажу, — предложил Кент, — я знаю маленькую грязную дорогу, ведущую прямо к ферме. Мы можем там устроить пикник с массой воспоминаний.
Он свернул на маленькую дорогу и ехал по ней, пока они не нашли солнечную лужайку с видом на ферму и на большое поле пшеницы, по которому Кларк Кент бегал, когда был мальчиком.
— Здесь очень хорошо играть, Рики, — сказал он, указывая на ряды волнующейся пшеницы. — Почти как в джунглях.
Лина Ланг расстелила скатерти и открыла корзину. Появилось множество пластмассовых коробок с едой. Рики и его щенок весело прыгали вокруг.
— В Столице устраивают пикники, мистер Кент?
— Не такие, как здесь, — сказал Кент, глядя на небо и на поля, где он провел свое детство, и удивляясь тому, что он мог одним прыжком перемахнуть через силосную яму.
— Мы с мамой всегда это делаем, — сказал Рики. — Иди сюда, Бастер!
Мальчик убежал, щенок мчался за ним, махая хвостом. Они мигом исчезли в поле, оставив Кларка и Лину одних на подстилке.
— Это хорошо для Рики, — сказала Лина, открывая коробки. — И еще лучше, когда рядом мужчина. Это бывает не часто.
Кларк рассматривал припасы.
— Здесь большой выбор.
— Нет, все хорошие давно женаты.
Лина отвинтила пробку термоса.
— Я имею в виду выбор вот этого, — сказал Кент, указав глазами на коробки. — Капустный салат, телятина — это настоящий пикник!
Он ткнул вилкой в коробку и подцепил кусок содержимого.
— И этот паштет великолепен, — сказал он, облизываясь.
— Паштет? — Лина придвинулась к нему и заглянула в коробку. — Я не делала паштета… О, Кларк! Это же собачий корм для Бастера!