— Я рад, что мы договорились, — сказал он после того, как мы обменялись рукопожатием.
— Мы не договорились, — сказал я. Гарри состроил рожу. — Мы просто решили временно отказаться от попыток друг друга убить.
— Пусть так, — не моргнув глазом согласился Монтгомери. — Значит, вы решили отправиться в Индию за скиллом Аскета?
— Похоже, что особого выбора у меня нет, — сказал я.
— Выбор есть всегда, — сказал Монтгомери. — Вы сейчас свободный человек в свободной стране.
— Так-то оно так, но есть нюансы, — сказал я. — Я свободный официально мертвый человек, попавший в вашу чудесную свободную страну нелегальным путем. Уверен, что если я выберу что-нибудь, что вам не понравится, вы сразу же постараетесь устроить мне как можно больше неприятностей.
— У меня и в мыслях не было на вас давить, — сказал он.
— Ну да, — сказал я. — А все эти пулеметы, взрывчатка и капсулы с газом — это просто милые предметы декора, придающие подземному бункеру элементы домашнего уюта. Все, как я люблю.
— Это обычные меры предосторожности, когда мы имеем дело с такими, как вы, — сказал Монтгомери. — Не все оказываются столь благоразумными молодыми людьми.
— И сколько неблагоразумных вы там уже похоронили? — поинтересовался я.
Вместо ответа он щелкнул кнопкой селектора и попросил адъютанта принести нам кофе, который оказался так себе. То ли кофемашину давно не чистили, то ли он его с утра сварил, а потом разогревал в микроволновке. Причем, не один раз.
Генерал решил эту проблему, плеснув в чашку добрую порцию коньяка. Я последовал его примеру, а Гарри отказался, но по его виду было понятно, что он готов напоить своей порцией ближайший фикус.
— Это очень странная ситуация, — сказал Монтгомери. — Я понимаю, вам не нравится мысль о сотрудничестве с разведкой другой страны. Поверьте, меня тоже не вдохновляет идея привлечь к нашим операциям штатского, да еще и иностранного гражданина, но вы сами знаете, какая в мире обстановка.
— Да-да-да, — сказал я. — Критическая ситуация, крайние меры, все такое. И какой план?
— Я верю, что Зеро не солгал и скилл Аскета действительно существует, — сказал он. — Правда, наши люди проверили указанную вами местность и не нашли никаких упоминаний о данном феномене, но это я готов списать на то, что нам солгали вы, желая дополнительно подстраховаться, и на самом деле Аскет живет в какой-то другой деревне, в какой-то другой провинции. Может быть, даже, в какой-то другой стране, но тут я уже сомневаюсь. Индия достаточно большая, чтобы затруднить поиски, и особого смысла называть другую страну я не вижу. Однако, я хочу уточнить, просто чтобы не покупать лишних билетов. Речь идет об Индии?
— Да, — сказал я.
Надо же, уже проверили. Сколько у них дней-то было на проверку? Едва ли больше двух. Серьезные ребята с хорошей агентурной сетью, таких на хромой кобыле не объедешь. Или на кривой козе. Или на страдающем плоскостопием муле. В общем, они сами кого хочешь объедут и трусы ему на голову натянут, если вы понимаете, о чем я.
— Хорошо, — сказал он. — Полагаю, дальнейшие координаты вы сообщите мистеру Бордену уже на месте?
— Именно так я и собирался поступить, — сказал я. — А уж он потом сообщит остальным вашим людям.
— Вы думаете, я отправлю группу прикрытия, о которой вы не будете знать?
— А разве не отправите?
Он покачал головой.
— С обычными противниками мистер Борден может разобраться и сам, — сказал он. — А против необычных… вся королевская конница и вся королевская рать может оказаться бесполезной.
Перед отлетом мне дали почитать досье мистера Бордена. Конечно, белых пятен там было, как на карте Африки во времена экспедиций Стэнли и Ливингстона, но общее впечатление мне составить удалось. Гарри Борден не был Джеймсом Бондом. Он, скорее, был тем самым человеком, которого отправят разбираться с Джеймсом Бондом, если тот накосячит.
Он умел стрелять из всего, что могло стрелять, резать всем, что могло резать, и водить все, что могло передвигаться со скоростью выше пешеходной и ниже первой космической, и только круглых очков и забавного шрама на лбу ему не хватало. Хотя все это и могло оказаться полной лажей. Мало ли, чего они там понапридумывали, чтобы наивного русского впечатлить.
— С этой частью плана мне все более-менее понятно, — сказал я. — Но что потом? Что будет после того, как я успешно овладею скиллом Аскета? Кто будет определять очередность целей?
— Здравый смысл? — предположил он. Это были последние слова, которые я был готов услышать от человека его должности и положения, а потому сильно удивился.
— И вы даже не попросите меня разобраться с врагами короны?
— Мы пока и сами неплохо справлялись, — не без изрядной доли гордости заявил Монтгомери. — И речь сейчас идет о чем-то большем, нежели благополучие отдельного государства. Если вы захотите вернуться в Россию и попробовать навести порядок там, я пойму и не буду препятствовать. Если вернетесь на Ближний Восток, чтобы закончить дело с Ветром Джихада, я окажу вам поддержку. Если у вас возникнут какие-то другие цели… что ж, я готов их обсуждать. Речь не идет о попытках контроля или коротком поводке. Мы просто готовы вам помогать, если вам нужна будет помощь. Если нет — мы просто отойдем в сторону и будем наблюдать.
Ну, то есть, если перевести это с завуалированного на человеческий, то «мы ни фига не можем тебя контролировать и признаем это, но если что-то пойдет не так, тупо пустим пулю тебе в башку, как мы это умеем». Не самый приятный расклад, но и не самый плохой.
И, по крайней мере, честный.
— А что насчет Лиги Равновесия? — спросил я.
— Полагаю, взаимоотношения с этими людьми вы сможете выстроить и без нашей помощи, — сказал Монтгомери.
— Иными словами, вы будете не против, если цели будут определять они? — уточнил я.
— Некстмены — это проблема, — сказал он. — Это огромная мощь, страшная разрушительная силы, которую получили случайные люди вне зависимости от своих убеждений, стремлений и достоинств. Мир на планете слишком хрупок, а эта сила слишком нестабильна, и всем было бы лучше, если бы ее и вовсе не было.
— Поэтому вы вручили Лиге оружие, а потом отошли в сторону и стали наблюдать.
— Мы не всегда одобряем их методы и их, как вы выражаетесь, выбор целей, — сказал Монтгомери. — Но на данном этапе они… приносят пользу. И, кстати, они были достаточно успешны и до начала нашего… сотрудничества.
— Вы сидите на берегу, — сказал я. — А трупы все плывут и плывут.
— Такая уж это река, — сказал он.
— Рано или поздно, наши тела тоже унесет ее течением, — философски высказался Гарри Борден. — Но до того момента мы собираемся приложить все усилия, чтобы она не вышла из берегов.
Мастера, сука, метафор.
Мы проговорили еще около часа, обсуждая всякие малоприятные подробности, а потом Гарри Борден проводил меня в новые апартаменты, которые оказались куда комфортней прежних, но все это не имело решающего значения, потому что до самолета оставалось всего десять часов, и времени, чтобы наслаждаться комфортом, у меня не было. Я немного повалялся в джакузи, недолго посмотрел телевизор и завалился спать, а утром бронированный так, как нашим «УАЗам» и не снилось, микроавтобус отвез нас в аэропорт.
Теперь пара слов о том, что именно вы сейчас читаете, откуда вообще взялся этот текст и за каким чертом я все это затеял.
Двадцать первый век — это век изобилия информации, которая льется вам в мозг их колонок радио, с экрана телевизора и того прибора, при помощи которого вы выходите в интернет. Казалось бы, располагая неограниченными запасами времени и критическим складом ума, вы можете узнать что угодно и о чем угодно, но на самом деле это иллюзия.
Правды вам все равно никто не расскажет.
Где лучше всего прятать лист? В лесу. Где лучше всего прятать камешек? На берегу моря. Где лучше всего прятать правду? В потоках бесконечного вранья.