А что делать, если не открывать? В кусты бросить? А вдруг выберется? В океан? А вдруг выплывет? Сталелитейный завод или вулкан решили бы эту проблему наверняка, только вот, как назло, нет под рукой ни вулкана, ни сталелитейного завода. Глушь, провинция, заборы, коровники.
В общем, Гарри откинул крышку переносного холодильника и оно прыгнуло. Если быть совсем точным, то оно даже не прыгнуло, а попыталось полететь. Только низенько-низенько, как крокодил.
Это была уже не рука, но еще не птица. Какая-то хрень с пальцами, крыльями и аэродинамикой, как у кирпича. Она взмыла метра на полтора в воздух и понеслось от нас в сторону городка, который мы только что проехали.
Ну, как понеслось… Подъемной силы крыльев этой штуковине не хватало, поэтому она постоянно проваливалась чуть ли не до раздолбанного асфальта, кожистые крылья махали в воздухе, как бешеные, а общая скорость хрени не сделала бы чести даже накачанной стероидами улитке.
Это было настолько сюрреалистическое зрелище, что даже я, за последние недели повидавший всякого и разного, половину чего я хотел бы забыть, а вторую — просто развидеть, обалдел и выпал в осадок. И если бы ружье было у меня в руках, эта штука могла бы запросто и улететь.
По счастью, ружье было в руках у Гарри Бордена, а тот если и удивлялся, стрелять это ему не мешало. Он жахнул из своего обреза и сбил неведомую хрень влет.
Убойной силы у обреза хватало с избытком, так что хрень просто разорвало на части и она пролилась на землю дождем дымящихся фрагментов.
— Отличный выстрел, Вильгельм, — констатировал я. — Но если у тебя будет сын, а у него будет яблоко, я бы посоветовал тебе использовать какую-нибудь другую хреновину.
— Когда у меня будет сын с яблоком, я твоим советом непременно воспользуюсь, — сказал Гарри. — А теперь лучше объясни мне, что я только что подстрелил
— Сейчас точно уже не скажешь. Но если мне начнут сниться кошмары, то эта штука там точно будет присутствовать.
Гарри Борден, вероятно, был последним бойскаутом этого мира. Снова порывшись в багажнике, он нашел там две пары плотных рабочих перчаток, и мы собрали дымящиеся ошметки с дороги. Затем при помощи саперной лопаты, опять таки обнаружившейся в багаже английского спецагента, мы выкопали небольшую ямку, куда эта ошметки и свалили.
И потом Гарри Борден жахнул по ним еще раз. Теперь разлет фрагментов конечности Дока оказался невелик, да и самих фрагментов стало заметно меньше. Мы снова сложили их в изрядно углубившуюся яму и Гарри выстрелил в третий раз.
— Пять патронов, — констатировал я.
— Экономия здесь неуместна, — сказал он.
— Пока за это транжирство платит ваша королева, я спорить не буду.
Убедившись, что в яме больше ничего не шевелится, не пытается улететь, уползти или прокопать подземный ход, Гарри забросал ее землей.
— Саркофаг бы еще возвести, — заметил я. — У тебя там, случаем, цемента нет?
— Цемента нет, — сказал Гарри. — Есть пластид.
— Мне кажется, это уже лишнее.
Борден пожал плечами. Дескать, как знаешь.
Мы побросали инвентарь в машину и продолжили путь.
Израиль пал под натиском пустыни.
Ракетные удары по сопредельным территориям и вынесенные Советом Безопасности ООН резолюции не возымели никакого эффекта, американский авианосец подобрал немногих выживших и отчалил оттуда подобру-поздорову. Редкие залитые на ютуб кадры слишком живо напоминали мне Дубай, так что смотреть их было не особо приятно.
Арабские страны праздновали победу, кто тайно, а кто и открыто, ничего не стесняясь.
Гибель целой страны была ожидаема, прогнозируема и не стала для широкой общественности сюрпризом, но все равно вызвала шок. В нескольких крупных европейских городах произошли погромы, причем громили как всех без разбора мусульман, так и подвернувшихся под руку некстов, в том числе и вполне официально зарегистрированных и даже тех, кто были на госслужбе. Жертв не удалось избежать ни на одной из сторон.
Мир изменился. Террористы наконец-то получили свою ядерную бомбу.
Ветер Джихада публично новой цели не обозначал, но Европа напряглась и начала огораживаться. Для начала они практически полностью перекрыли поток мигрантов из стран третьего мира и ужесточили проверки на границах. В каждый значимый транспортный узел были направлены спецотряды, в составе которых обязательно был некст со способностями сканера. Процедуры досмотра в аэропортах из просто драконовских превратились в подобия личного обыска. Пассажиропоток заметно уменьшился, авиакомпании несли убытки, но не роптали, потому что было непонятно, чем это все вообще кончится.
Судя по информации из сети, Россия принимала аналогичные меры, что создавало нам с Борденом, намылившимся лететь в Москву, дополнительные трудности.
А заполучить оставленный на хранение Виталику девайс стало жизненно важно.
Поскольку вопрос с рукой Дока решился сам по себе, больше нас в Индии ничего не держало. Гарри закопал часть снаряжения в лесу — расставаться с "зеробоем" и оставшимися пятью патронами ему было особенно тяжело — после чего мы доехали до ближайшего городка, продали машину местному старьевщику и купили билеты на автобус.
Уже в автобусе я и обнаружил новости о появлении сканеров в аэропортах, и поделился этими новостями с Гарри.
— Это проблема, — признал он. — И я не знаю, как ее решать. Я уверен, что наши документы пройдут пограничный контроль, потому что они настоящие. В смысле, на настоящих бланках нарисованные и с настоящими печатями. И у меня, конечно, есть бумажка, в которой ты значишься официально зарегистрированным на территории Великобритании некстом. Проблема в том, что по той самой бумажке ты — довольно слабый телекинетик.
— Логично, — сказал я. — Самый распространенный скилл.
— Мы знали, что до таких мер безопасности рано или поздно дойдет, но не думали, что так рано, — сказал Гарри. — Я надеялся, что первую границу мы проскочим до их введения, а там комплект документов все равно пришлось бы менять.
Автобус заполнился шумными местными пассажирами и отъехал от автовокзала. Кондиционер в нем, ясное дело, не работал, если вообще присутствовал, как класс, поэтому все окна были открыты нараспашку.
— Приятно знать, что не только русские надеются на авось, — сказал я.
— Я не предполагал, что придется действовать в отрыве от конторы, — сказал Гарри. — Иначе озаботился бы изготовлением более широкого набора документов.
— Просто прими это и живи с этим, чувак, — сказал я.
— Как я понимаю, сканеры не видят самих способностей некстов, но могут оценить их потенциал.
— Док назвал бы это степенью контроля.
При упоминании Дока Гарри поморщился, но все равно кивнул.
— Пусть так, — сказал он. — И если мы заявим, что ты — слабый телекинетик, а сканирование выявит, что ты отнюдь не слабый, это закономерно вызовет вопросы и привлечет ненужное внимание.
— Истинно так, — сказал я. — А поскольку мы англичане, проверять нас будут особенно тщательно.
— Это еще почему? — спросил Гарри.
— В России не любят англичан.
— За что?
— Исторически так сложилось.
— Это как это оно так исторически сложилось, если в последней большой войне наши страны были союзниками? — поинтересовался он, изумленно задрав бровь.
— Если бы все было так просто, — сказал я. — Оно ведь из гораздо более глубоких глубин идет. Мы вам еще Англо-Бурскую войну не простили.
— Какую?
— Англо-Бурскую.
— Это когда было?
— Давно, — согласился я.
— Давно и в Африке, — сказал он. — Вы тут вообще с какого бока?
— Это все великая сила искусства, — объяснил я. — Есть такая книга про капитана Сорви-Голову и его отряд Молокососов, которые на стороне буров воевали. Подростковая литература, конечно, но в детстве у нас ее читал каждый третий, и англичане в ней очень неприглядной стороной выставлены. Поэтому ты мне можешь сколько угодно задвигать про Шекспира и Гарри Поттера, а я считаю, что вы за резню в Трансваале еще не ответили.