Тело Ави еще не упало на засыпанный песком пол, как Гарри уже развернулся лицом к двери, срывая с плеча дробовик, а Ицхак уронил рацию и схватился за свой укороченный "узи".
А я даже на ноги встать не успел.
Гарри выстрелил, и, что довольно редко случалось с ним на моей памяти, промахнулся.
Док с лезвиями вместо рук уже сорвался с места и бежал прямо на нас. Видимо, время для бесед давно закончилось. Док, он же Зеро, он же первый из некстов, он же человек-транформер, он же ходячая колония боевых наноботов, пришел сюда убивать.
Ицхак всадил ему длинную очередь из "узи" в грудь и живот. Нормального человека такая очередь отбросила бы в сторону разорванным чуть ли не в клочья, но Док лишь слегка замедлился, и видимых повреждений на его теле так и не появилось.
Нормальностью здесь давно уже и не пахло.
Я знал, что большая часть моих скиллов на нем не сработает. В его теле жили другие симбионты, точнее, его тело состояло из других симбионтов, не являющихся частью нашей новой экосистемы. Они были запрограммированы по другому и внешнему контролю не поддавались.
Поэтому все скиллы Дока работали только при полном контакте. Его нельзя было обнулить, высушить, вырубить в нем все электричество или поджечь.
Но его можно было схватить.
Телекинез — самый распространенный скилл — снова пришел мне на помощь и я обхватил Дока своими невидимыми щупальцами. Он остановился, словно посреди шага наткнулся на каменную стену, и впервые я увидел на его лице хоть какую-то искреннюю эмоцию.
Изумление.
Он посмотрел на меня. Посмотрел на валяющегося за моей спиной мертвого Ветра Джихада. Потом снова на меня.
И в этот момент он понял.
Ну да, это была ловушка.
Все сходилось один к одному.
Док, способный менять внешность и выглядеть представителем любой расы.
Пустынный камуфляж, в котором он предстал передо мной во время нашего последнего разговора по видеосвязи. Палатка, в которой он сидел, и вода, которую он постоянно пил, свидетельствующая о сильном обезвоживании.
Внезапный источник информации о текущем местонахождении Ветра Джихада, сливший эти данные чуть ни не всем разведкам мира разом.
Он знал, что я буду здесь, и ждал своего момента.
Его расклад был прост.
Он рассчитывал, что мы сцепимся с Ветром Джихада и его невероятная мощь активирует второй аспект полученного мной в Индии скилла если не в планетарном, то достаточном для того, чтоб считать мою миссию выполненной, масштабе. А остальных, если уж кто уцелеет, Док с Лигой мог бы зачистить и без моей помощи.
Но меня после такого просто нельзя было оставлять в живых. Это было опасно и противоречило его философии.
Ведь после смерти Ветра Джихада следующим претендентом на титул контролера класса "апокалипсис" становился я.
— Второй аспект не сработал, — сказал Док по-русски.
— Ну да, не сработал, — подтвердил я. — Мы его просто на пинках вынесли. Но ты-то этого знать не мог, потому что у тебя симбионты не той системы, и ты ничего не чувствуешь. И не видишь.
— Это ничего не меняет, — сказал Док.
Я пожал плечами.
Борден перезаряжал дробовик.
— Это ничего не меняет, — повторил Док. — Ты ведь тоже понятия не имеет, что происходит, хотя сам стал тому причиной. Ты запустил цепную реакцию еще в Китае. Ты каким-то образом перепрограммировал систему, и зона отчуждения растет. Весь Дальний Восток уже лишился своих контролеров, и скоро так будет по всему миру. Это просто вопрос времени.
— Рад, что сумел угодить, — сказал я.
В общем-то, мы знали, что он тут будет.
Знали, но все равно сунули голову в пасть тигра, надеясь, что на этот раз тигр подавится. И то, что второй аспект не сработал на Ветре Джихада и не решил проблему в планетарном масштабе, хоть и немного печалило, но в то же время и вселяло некоторый оптимизм.
Даже если он наврал про Китай.
Мы хотя бы не остались совсем беспомощными перед лицом очередного врага.
— Ты надежно его держишь? — поинтересовался Гарри.
— Думаю, да.
К сожалению, этим список того, что я мог с ним сделать, полностью исчерпывался. Только держать.
Причинить ему какие-нибудь фатальные неприятности было не в моих силах.
— Ну и какой план? — осведомился Док на этот раз по-английски, чтобы его уж точно поняли все присутствующие. — Будем стоять здесь и мило беседовать, пока не прилетит американская крылатая ракета с ядерной боеголовкой?
— Ракета не прилетит, — сказал Ицхак. — Я все отменил.
Док паскудно ухмыльнулся.
— Ты просто недооцениваешь мстительность своих заокеанских друзей, — сказал он. — И их склонность к перестраховке. Ракета прилетит, и произойдет это гораздо раньше, чем ты думаешь. И вот что я вам хочу предло…
Борден выстрелил.
В дробовик был заряжен спецбоеприпас, над которым Гарри колдовал долгими испанскими вечерами, и выстрел оторвал дернувшемуся в моих крепких телекинетических объятиях Доку правую руку.
Опять.
Но на этот раз Зеро оказался к потерянной конечности слишком близко, и что-то пошло не так.
Рука-лезвие, едва упав на пол, отрастила короткие конечности, как у сороконожки, и на всех парах устремилась к Гарри. Тот, конечно, был парнем бывалым, но от этого зрелища дернулся даже он.
И начал палить в ползущую на него руку.
Одновременно с этим наплевавший на травматическую ампутацию Док еще раз дернулся в моих невидимых щупальцах и я впервые воочию увидел, как он трансформируется.
И зрелище это до сих пор периодически навещает меня в моих кошмарах.
Его ноги срослись. Его оставшаяся рука втянулась в удлинившееся туловище, и тело змеи, которое по-прежнему венчала голова Дока, вывернулось из моей хватки.
Я попытался перехватить его поперек туловища, но он продолжал трансформацию, становясь все тоньше и все длиннее, и неумолимо приближался к нам.
Это было отвратительное и в то же время завораживаюшее зрелище.
Ицхак с автоматом в руках встал передо мной. Он даже успел несколько раз выстрелить, а потом два лезвия, выросшие из змеиного туловища и за мгновение до смертельного удара блеснувшие сталью, вонзились ему в грудь и отбросили в сторону.
Время замедлилось, как это уже бывало со мной в минуты смертельной опасности.
Гарри ругался и продолжал стрелять, у него была своя война.
Утончающиеся и одновременно с этим удлиняющиеся лезвия полетели ко мне. Полетели, несмотря даже на замедлившееся время.
Я видел, что одно из них попадет мне в грудь, в другое — в голову. Видел, но сделать уже ничего не успевал.
И когда серебристый клинок уже маячил в нескольких сантиметрах от моих глаз, время остановилось.
На какой-то ограниченный миг, даже короче, чем на удар сердца, я стал вездесущ, всеведущ и всемогущ. Я стал всем, потому что симбионты были везде, а мой разум на мгновение стал их разумом и вобрал в себя все.
Я был всем, я был песком, зданиями и людьми, живыми и мертвыми, я был воздухом и водой, автомобилями в пробке и самолетами в воздухе, водителями, пилотами и стюардессами, школьниками, опаздывающими на занятия и генеральными директорами, ведущими свои компании к неизбежному финансовому краху, я был политиками и пенсионерами, электрическим током и покосившимся штакетником на даче одинокой старушки, и я не был лишь Доком, он превратился для меня в темное пятно, он был единственным микробов в едином теле огромного существа, которым я стал.
Это меня раздражало.
И в этот краткий миг я многое понял и многое сделал.
В первую очередь я избавился от своего главного раздражителя. Несмотря на свое всемогущество, я ничего не мог поделать с субстанцией, из которой он состоял, и поэтому я просто обхватил его потоками голой силы, собрал с меня-пола те остатки, которые пытались убить меня-Бордена, и сжал все это до размеров баскетбольного мяча.
А потом — теннисного.