— Еще один болл! — крикнул судья Большому По.
— Они что, совсем с ума сошли? — обратилась ко мне мама. — Хотят ему легкую жизнь устроить? — Потом повернулась к соседке. — И правда, эта прислуга всю неделю будто не в себе. Вчера мне пришлось два раза напомнить Большому По чтобы он подлил мне побольше масла в кукурузу. Наверное, хотел на нас сэкономить.
— Третий болл! — крикнул судья
Мамина соседка охнула и принялась яростно обмахиваться газетой.
— Боже правый, какая ужасная мысль пришла мне в голову. А друг они выиграют? А ведь могут. Могут.
Мама взглянула на озеро, на деревья, на свои руки.
— Не знаю, какая нужда играть дяде Джорджу. Выставлять себя на посмешище. Дуглас, беги и скажи ему, чтобы сейчас же уходил с поля. У него же сердце.
— Вы выбиты! — крикнул судья Большому По.
— А-ах! — выдохнули трибуны.
Команды поменялись ролями. Большой По мягко положил биту на траву и зашагал вдоль линии базы. Белые протопали с поля раздраженные, к лицам прилила кровь, под мышками островки пота. Большой По посмотрел на меня. Я ему подмигнул. Он подмигнул мне. И тут я понял, что не так он и глуп.
Он вывел себя из игры умышленно. Первым в команде цветных подавать вышел Длинный Джонсон. Он неторопливо прошагал к месту броска, энергично разминая пальцы. У белых бил некто Кодимер, он круглый год продавал в Чикаго костюмы. Длинный Джонсон посылал мячи над «домом», как автомат — спокойно, точно, без эмоций. Мистер Кодимер бил с подрезкой. Просто дубасил по мячу. Наконец ударил его к линии третьей базы.
— Выбит на первой базе, — объявил судья, ирландец по фамилии Махоуни.
Кодимера сменил молодой швед, Моберг. Он запустил свечу в центральную зону, и мяч оказался добычей пухлого крепыша-негра, именно крепыша, а не толстяка, потому что носился он, как гладкий и круглый шарик ртути.
Третьим был водитель грузовика из Милуоки. Он мощно шваркнул по мячу, направив его в центральную зону по прямой. Удар вышел отменный. Но успеха не принес. Когда водитель домчался до второй базы, там с белым мячиком-снарядом в черных руках его уже поджидал Независимый Смит.
Мама откинулась на спинку сиденья, расстроенно выдохнула воздух.
— Да что же это такое!
— Припекать начинает, — заметила дама по соседству. — Пожалуй, скоро пойду прогуляться к озеру. Уж больно жарко сегодня — не хочется сидеть и смотреть на эту дурацкую игру. Может, и вы со мной, миссис? — спросила она маму.
Так прошли пять смен.
Счет стал одиннадцать-ноль, и Большой По три раза позволял вывести себя из игры, в конце пятой смены подошла очередь Джимми Коснера. Он целый день тренировался, паясничал, всех поучал, рассказывал, куда он запулит этот шарик, пусть только он ему попадется. Павлиньей походкой он направился к тарелочке «дома», уверенный в себе и громогласный. Он повертел в тонких ручках шесть бит, критически оглядел их блестящими зелеными глазками. Наконец выбрал одну, остальные бросил на землю и побежал к дому, из-под его подбитых каблуков вылетали куски зеленого дерна. Шапочку он сдвинул на затылок, обнажив грязновато-рыжие волосы.
— Смотрите! — закричал он дамам. — Сейчас я им покажу, этим темнокожим ребятишкам! Э-гей!
Длинный Джонсон на холмике для броска медленным извилистым движением как бы взвел пружину. А потом — будто метнулась змея, притаившаяся на ветке дерева. Рука Джонсона вдруг оказалась впереди, раскрылась черными ядовитыми клыками — пустая. А белый снаряд с посвистом пронесся над «домом».
— Страйк!
Джимми Коснер положил биту на траву и полным ярости взглядом уставился на судью. Он стоял долго, не говоря ничего. Потом демонстративно плюнул под ноги кетчеру, поднял желтую кленовую биту и крутнул ее так, что солнце засияло вокруг нее тревожным ореолом. Он тут же резко ее остановил и пристроил на костлявое плечо, а рот открылся, обнажив длинные изъеденные никотином зубы, и тотчас закрылся.
Хлоп! Это уже ловушка кетчера.
Коснер обернулся, вперился в нее взглядом.
Кетчер, как мастер черной магии, посверкивая белыми зубами, раскрыл свои словно надраенные до блеска перчатки. Растущим белым цветком оттуда выпростался бейсбольный мяч.
— Снова страйк! — сквозь зной откуда-то издалека объявил судья.
Джимми Коснер положил биту на землю и упер веснушчатые руки в бедра.
— Надо понимать, я пропустил правильный мяч?
— Именно так надо понимать, — подтвердил судья. — Возьмите биту.
— Возьму, чтобы шмякнуть вас по башке, — прорычал Коснер.