И вдруг погода испортилась. Подул северный ветер, начал моросить мелкий, холодный дождь. Мокрая вышка раскачивалась и скрипела. Женщина с девочкой не выходили из палатки. Хромой, закрывшись от дождя газетой, стоял с билетами у столика и ждал первых зрителей.
Когда уже почти стемнело, приехал лавочник. На поле вокруг вышки собралась большая — даже больше, чем они надеялись, — толпа в плащах и с зонтиками. Люди молча, терпеливо дожидались.
— Так, прекрасно, — сказал лавочник, — я вижу, у вас все в порядке, хотя погода хуже некуда.
— У нас-то в порядке, — ответил хромой, — только она прыгать не хочет.
— Как это не хочет?
— При таком ветре это очень опасно.
— Зачем же вы тогда продавали билеты? Надо было думать раньше. Давайте показывайте им свое представление, а то тут может начаться невесть что, я за последствия не ручаюсь.
— О, представление мы им обязательно покажем, мы никогда не обманываем зрителей. Я буду глотать шпаги. Сейчас что-нибудь сообразим.
— Нет, пусть она прыгает, — упрямо сказал владелец магазина. — Иначе вам предъявят обвинение в мошенничестве и так просто вы не отделаетесь.
Хромой и лавочник вошли в палатку. Там горел фонарь, освещая зловещим красным светом разбросанную повсюду одежду, чемоданы, ящики, консервные банки, комиксы. На единственной раскладушке сидела женщина в своем купальном костюме из блесток, таком узком, что он, казалось, вот-вот на ней лопнет, и читала комикс. Рядом с ней, чистенькая и наглаженная как всегда, не доставая ножками до полу, сидела девочка. Женщина была без грима, она не улыбнулась, когда они вошли. Даже обманный теплый свет фонаря с красными стеклами не мог замаскировать, как в палатке холодно, промозгло и неуютно. Пахло дешевой стряпней, потом, косметикой, сыростью.
— Скажите ей пусть готовится прыгать, — сказал лавочник.
Хромой принялся быстро объяснять что-то женщине, она медленно повела руками, улыбнулась и покачала головой. Толпа снаружи дружно захлопала.
— Она говорит, это очень опасно. Всегда опасно, а сейчас, в такую ночь…
— Э, бросьте набивать цену — прервал его лавочник. — Не такая уж это страсть, как вы расписываете. Она же не просто так прыгает, а с каким-нибудь фокусом.
Хромой покачал головой.
— Нет, сэр. Никакого фокуса мы не знаем. Это очень страшный прыжок. Она ненавидит его.
— Ненавидит?! Вот это мне нравится! Если она ненавидит прыгать, зачем вы тогда ездите по городам, расклеиваете свои афиши, строите вышки и продаете билеты? Объясните мне, пожалуйста.
— Кто-то же должен показывать этот прыжок людям. Не мы, так другие.
— О господи! — Владелец магазина воздел руки к небу. — Ну вот что, друзья: если через пять минут вы не начнете свой номер, я вас всех засажу в тюрьму за жульничество, понятно?
Он отбросил полог и шагнул под холодный, пронизывающий дождь. Заплакала девочка, послышалось бормотание хромого и вдруг раздался глухой жалобный стон — единственный звук, который умела издавать немая. Владелец магазина закурил. Полог снова поднялся, и мимо него пробежал хромой. Он включил мотор грузовика, и разноцветные лампочки вспыхнули. И в эту минуту появилась женщина — в огромном, на несколько размеров больше, мохнатом халате и купальной шапочке. Она подошла к подножию вышки, положила руку на перекладину веревочной лестницы и улыбнулась.
— Леди и джентльмены! — сказал хромой. — То, что вы сейчас увидите, противоречит всем законам природы и науки. Вы не поверите своим глазам. Это чудо двадцатого века. Женщина, которая стоит здесь перед вами, поднимется на вышку и с этой огромной высоты прыгнет в пылающий чан глубиной меньше двух метров. Вы спросите, как она это делает? Циркачи любят иногда рассказывать о своей работе всякую чепуху, что они де учились у йогов, или у цыган, или у каких-нибудь кудесников, что все, что они делают, — это чудеса и заклинания, что им ведомы тайны Древнего Востока. Мы не знаем никаких тайн, у нас нет ничего, кроме искусства, того самого искусства, которое дается только трудом. Подняться на эту вышку и прыгнуть в пламя может каждый, у кого есть мужество и терпение. Встающая из огня с улыбкой на устах Стелла — живое доказательство того, что человеческим возможностям нет границ. Это наполнит ваши сердца радостью, заставит почувствовать счастье, что вы живете на свете