Теперь — к реке! Вот яхта Би-би-си с белым глянцевитым корпусом; телекамеры прикреплены к палубе, ходящей ходуном под ногами операторов, которые (видимо, готовясь к съемке) носятся взад и вперед как угорелые и раскачивают яхту так, что по Темзе от этого уже идут волны. Внезапно появляется вереница прогулочных пароходов; они плывут вниз по реке, пустые и словно не обжитые еще после зимовки. Раздаются гудки; капитаны стоят, опершись о массивные поручни, и курят трубки… Пароходы берут на борт совершенно фантастическую публику, которая поплывет на них вслед за лодками Оксфорда и Кембриджа. Публика эта, которой теперь до отказа набиты пароходы, состоит из тех, кто окончил университет, и из тех, кто его еще не окончил, а также из сомнительных личностей, которые, потерпев полное фиаско в колледжах, тем не менее нашли в себе смелость показаться на университетских лодочных гонках. Такая вот веселая компания.
Между оксфордцами и кембриджцами есть различия — по крайней мере, эстетические. Студенты Кембриджа более замкнуты, а кроме того, не столь круглощеки и румяны, как оксфордцы. Кембриджцы всегда опаздывают на тренировки. Обычно они подъезжают в своем автобусе тогда, когда оксфордцы уже вовсю гребут, направляясь к Хаммерсмитскому мосту… Толпа тем временем немного разредилась; остались, как мне кажется, самые уравновешенные. Среди зрителей, как всегда, можно заметить несколько молодых женщин. Одна из них, как правило, бывает высокой и худой блондинкой. Сегодняшняя блондинка стоит, прислонившись к фаре автомобиля (правда, это не «роллс-ройс», а «мерседес-бенц»), и я не сомневаюсь, что в ее белокуром мозгу звучит белокурый голос: «Я — блондинка. После этих соревнований я выйду замуж за банкира».
Подходят два банкира — я сразу узнаю их по котелкам и плоским животам. Останавливаются неподалеку, чтобы похлопать друг друга по спине. При этом удары обычно наносятся ладонью или запястьем по пояснице, цель же состоит в том, чтобы заставить человека кашлянуть или рыгнуть (тут все зависит от возраста того, кто бьет, и того, кого бьют)… Но вот из дверей своего эллинга выходят кембриджцы; они несут вверх дном сверкающую лодку (четыре человека поддерживают ее за один борт и четыре — за другой). Их капитан небрежно указывает им пальцем направление: вниз, к реке. Громкая команда — и лодка мягко соскальзывает по склону в воду. Потом они бегут вверх, возвращаются с веслами, сбрасывают туфли и залезают в лодку. Осторожно, по одному.
Тут разыгрывается небольшое, но поистине восхитительное представление. Изысканная компания, осторожно спустившись по склону, перебирается в окруженную по периметру поручнями розовую гондолу. Шеи их обмотаны большими шарфами, одеты они в овчины и енотовые меха, и, как всегда, последней в гондолу ступает некая изящная дама. Не исключено, конечно, что в этой компании есть беглые заключенные или душевнобольные, но благодаря своим безупречным манерам и обаятельным улыбкам они неотличимы от всех остальных. Не говоря уже о том, что есть возможность затеряться среди ветеранов этих соревнований, а ветераны, которые вместе со всеми несутся к гондоле, порой выглядят совсем уж несусветно. Некоторым из них по девяносто лет, но, говорят, сердца их до сих пор работают, как насосы. На вид это совершеннейшие медведи. Они поднимают свои древние скрипучие ноги, перелезают через розовые поручни и аккуратно подкладывают подушки под то, чем собираются на них сесть.
Что же касается шума… Однажды случилось вот что. Один ветеран по ошибке ступил ногой прямо в Темзу. Казалось бы, над чем тут смеяться? Но толпа прямо-таки завыла; вой этот был внезапным и продолжался, по-моему, не более секунды. Я вспомнил о казнях через повешение на Тайберн-хилл. Сам я тоже взревел, но безмолвно, поджав для маскировки губы. Ветеран, чья голова еще виднелась над поверхностью, тявкнул, как тюлень (в его положении это выглядело вполне естественно). Кто-то тщетно пробовал вытащить его из темного водоворота, ухватив за подмышки. Ветеран плескался у гондолы, как лебедь. Ему бросали всякое тряпье. Гондола угрожающе раскачивалась. Еще немного — и это случилось бы. Да-да, то самое, о чем вы подумали… Женщины завизжали. Но ветеран, храня верность традициям и тому веслу, которое он когда-то держал в руках, заглушил вопли ужаса криком: «Спасайте женщин и детей, мужчины пока подождут!»