Байрон Даки не тронулся с места, только перестал раскладывать карты и спросил:
— Что вам надо?
Незнакомец не ответил. Подозрительно оглядев комнату, он задал встречный вопрос.
— Мы здесь одни?
Даки, может быть напрасно, кивнул.
— О'кей, — сказал странный молодой человек. — Не старайтесь мне помешать, и я не причиню вам вреда.
— Что вам надо? — снова спросил Даки. Но на сей раз голос его прозвучал чуть требовательнее, холоднее; вопрос он задал не машинально, как раньше.
Ответа он, однако, не получил и теперь. Молодой человек еще раз окинул взглядом комнату, должно быть, пытаясь определить, есть ли здесь что-нибудь полезное для него. Увидев сбоку от хозяина бутылки, он несколько просветлел.
— Я бы не прочь выпить.
— Сядьте, и я вам налью, — сказал Даки.
Он подождал, пока посетитель сядет. Тот, соблюдая, вероятно, осторожность, выбрал место прямо напротив Даки, на наибольшем от него расстоянии. Правую руку он положил на стол. Блестящее, дюймов в шесть лезвие выделялось на зеленой поверхности стола, как брильянт на черном бархате.
— Что будете пить, бербон или шотландское?
Неожиданная возможность выбора на миг смутила молодого человека, и он лишь после некоторого колебания ответил:
— Бербон. Большую рюмку, со льдом.
Наступило молчание. Даки налил виски, бросил в него лед и двинул рюмку через стол. Молодой человек принял ее левой рукой, сделал большой глоток, слегка поморщился.
— Мне нужны деньги и ключи от вашей машины, — сказал он затем, — и я хочу знать, где вы ее держите. А еще я хочу переодеться.
Не торопясь исполнять предъявленные требования, Даки заметил:
— Это не похоже на обычный налет.
— Ну, так это не обычный налет. — Молодой человек снова глотнул виски. — Пошевеливайтесь, вы меня слышали.
Но Даки перевел разговор на другую тему:
— Между прочим, кто вы такой?
— Не ваше, черт…
— Должно быть, вы Рик Мэсден.
По лицу молодого человека скользнула мимолетная горделивая усмешка.
— Вы, я думаю, следите за последними известиями по радио и телевидению.
— Случается, — кивнул Даки.
— О'кей, я Рик Мэсден. На прошлой неделе я зарезал в баре двоих. Мою девушку и ее нового друга. Через пару дней меня поймали, но вчера утром я сбежал. — Он опять усмехнулся. — Потому что сумел раздобыть новый нож.
— Не возражаете, если я составлю вам компанию и тоже выпью? — Даки потянулся к одному из графинов.
Но Мэсден, поставив собственную недопитую рюмку неожиданно трахнул левой рукой по столу.
— К черту! Я вам сказал, что мне нужно, и я желаю получить это немедленно!
От выпивки Даки воздержался, но с места по-прежнему не тронулся.
— Обсудим ситуацию, Мэсден, — начал он.
На несколько дюймов оторвав правую руку от стола, Мэсден угрожающе пошевелил ножом.
— Послушайте, мистер, — с расстановкой проговорил он, — либо вы сделаете то, что я вам сказал, либо я зарежу вас в точности так, как зарезал других.
Даки и на сей раз не дрогнул.
— Ни с места, Мэсден! — скомандовал он так резко и властно, что Мэсден, в первый момент по крайней мере, не посмел ослушаться. — Прежде чем вы решитесь на попытку прирезать меня, послушайте лучше, что я вам скажу.
Мэсден, видать, уже почуял опасность. Он притих, перестал размахивать ножом. Наконец он сказал:
— Я слушаю.
— Хорошо. Итак, мистер Мэсден, проанализируем ситуацию. Нас разделяет стол, мы находимся примерно в шести футах друг от друга. У вас нож, а я в данный момент безоружен. Но мысленно я уже представил себе, что делать, если вы, мистер Мэсден, проявите агрессию. Я, безусловно, стану защищаться. И знаете как? А вот так: при первой же вашей малейшей попытке подняться я опрокину на вас стол. Я совершенно уверен, что смогу это сделать. Пусть вы несколько моложе меня, Мэсден, но я, если вы заметили, почти вдвое крупнее. Такова, значит, будет первая стадия нашего поединка. Вы очутитесь на полу, придавленный столом, или в лучшем для вас случае будете отброшены к той вон стене и на время пригвождены к ней разделяющим нас столом. Вам пока все ясно?
Молодой человек при всей своей подозрительности и враждебности, как загипнотизированный, против воли подтвердил:
— Ясно.
— Перейдем в таком случае к этапу номер два. Слева за моей спиной вы видите письменный стол, Мэсден. Полагаю, что с вашего места вы можете разглядеть и предмет, назначение которого я вам сейчас объясню. Мне он служит для вскрывания конвертов, но на самом деле это инкрустированный драгоценными камнями турецкий кинжал. Надеюсь, теперь вам уже все понятно, Мэсден? В следующий миг после того, как я переверну стол, я схвачу этот кинжал. И значит, положение наше станет примерно равным, а, Мэсден?
Молодой человек, все это время не сводивший с него глаз, воспользовался паузой только для того, чтобы несколько раз моргнуть и провести языком по губам. Но сказать он так ничего и не сказал.
— Это что касается второго этапа, — с нарастающей категоричностью продолжал Даки. — По существу, завершение данного этапа будет означать, что подготовка к битве закончена. Третьим этапом явится уже сам поединок. И с чем же мы к нему придем, Мэсден?
Молодой человек опять поморгал, опять провел языком по губам и опять не произнес ни слова.
— Начнем с оружия, Мэсден. Что у вас за нож?
— Острый кухонный нож, — почти автоматически ответил Мэсден. — Один парень сумел передать его мне в камеру.
— Надеюсь, вас не обидит, — чуть улыбнулся Даки, — если я скажу, что буду вооружен лучше. Я, во всяком случае, не сменял бы свой турецкий кинжал на ваш кухонный нож…
— Послушайте, мистер…
Но Даки не позволил себя сбить:
— Впрочем, важнее оружия люди, в чьих руках оно находится, то есть сами участники схватки. Так как же мы выглядим в сравнении друг с другом, Мэсден? Кстати, сколько вам лет?
— Девятнадцать.
— Мне тридцать один. Будем считать, что возраст в вашу пользу. Какой у вас вес?
— Сто двадцать.
— У меня на шестьдесят фунтов больше, Мэсден. Значит, здесь верх мой. Пойдем дальше. Рассмотрим физические данные. Для начала скажу о себе. Защитник университетской футбольной команды, занявшей первое место среди всех студенческих команд штата десять лет назад. Не намного хуже в качестве форварда в баскетболе. Показатели значительно выше средних в теннисе, плавании и других видах спорта. Более того, я и сейчас по крайней мере час в день уделяю тренировкам, что позволяет мне до сих пор сохранять спортивную форму. Я ни одной унции не прибавил в весе за время после выхода из колледжа. Свидетельствует это о чем-нибудь, как вы думаете? Ну а из вас какой атлет, Мэсден?
Молодой человек, сидевший напротив Даки, еще больше побледнел. Он был сейчас как натянутая струна. Похоже, он собирался что-то сказать, но слова застряли у него в горле, и он опять лишь провел языком по губам.
— Тогда я скажу вам, каким вы мне представляетесь, Мэсден. У вас вид человека, страдающего от хронического недоедания. Не думаю, чтобы вы в самом деле когда-нибудь голодали, но вы росли без присмотра, а потому ели что придется и когда придется. Худоба у вас прямо-таки патологическая. Теперь прибавьте к этому влияние дурных привычек. Курить вы, верно, начали лет с девяти-десяти. Я заметил, какие у вас желтые, протравленные никотином пальцы. Одному богу известно, что вы теперь курите, только ли табак или что-нибудь покрепче. И пьете вы, видать, тоже. Готов спорить на что угодно, что вы пьете больше, чем я. Так посмотрите же на меня, Мэсден, и посмотрите на себя. Как по-вашему, кто из нас выглядит мужественнее?
Теперь молодой человек нахмурился. Брови его почти сошлись на переносице. Он неотрывно смотрел на Даки, будто надеялся уничтожить того тяжелым, беспощадным взглядом.
— Но мы не обсудили еще самого важного фактора, — сказал Даки. — Я говорю о смелости, готовности к борьбе, к риску. Вы были, конечно, очень храбры, когда переступили порог этой комнаты. Ваша храбрость происходила оттого, что в руке у вас был нож, а я, как вы полагали, безоружен. Но насколько вы храбры теперь? Мне думается, что за последние несколько минут храбрости у вас поубавилось. Одно дело петушиться, грозя зарезать безоружного, и совсем другое — знать, что кто-то может сильно попортить твою собственную драгоценную шкуру. Такой вариант, пожалуй, не столь заманчив, а, что скажете?