Маркелов улыбнулся. Всегда приятно осознавать, что устранил более удачливого соперника. А уж после операции по захоронению радиационных отходов он получит такие деньги, от которых Татьяна уже никуда не денется. Золотая клетка ей обеспечена. В крайнем случае купит для нее небольшой театрик, и пусть она, по ее же выражению, «ломает там своего Шекспира».
Обретение Татьяны придало жизни Маркелова новый импульс. Давно замечено, что большие деньги иногда производят эффект переедания. Человека распирает от поглощенных вкусностей и ему противно вспоминать обо всем, что подавалось за столом. Отрыжка, затрудненное дыхание, тяжелый набитый живот и перспектива запора начисто лишают его ощущения счастья, столь недолго витавшего вокруг в начале трапезы. Правы господа, утверждающие, что после первого миллиона долларов взгляд на жизнь существенно меняется. Возникает грустное осознание бренности всего сущего. Маркелов испытал это на себе. Все его многочисленные девочки, кабаки, поездки в Ниццу и на Канарские острова не стоили того, чтобы каждодневно рисковать жизнью. Стабильность начинается с любящей и любимой женщины. Возможно, такие мысли возникают с возрастом. Илье Сергеевичу вот-вот перевалит за пятьдесят. Но несомненно, возвращение Татьяны упрочило его уверенность в успехе задуманной авантюры. Ее присутствие придавало ему оптимизм, рождало жажду деятельности, создавало хороший кураж, без которого любое дело становилось утомительной обязанностью. Маркелов рвался в бой. Он даже постарался забыть гнусную выходку греческих партнеров по дороге из Шереметьево. Правда, не навсегда. До времени.
С этими приятными мыслями он бодро слез с высокой кровати и первым делом обмотал шелковым шарфиком покрытую коллоидными рубцами шею — память о неудавшемся покушении на него в зоне. Потом быстро надел спортивный утепленный костюм фирмы «Рибок» и легкие мунбуты. Взял приготовленное полотенце и пошел умываться.
В сенях столкнулся с хозяином, одноглазым стариком в чистых белых кальсонах. Тот поинтересовался, не желает ли гость рассола, и очень удивился, узнав, что Маркелов не похмеляется.
— Бывает, — неловко пожал плечами старик. — Оно, можно и без этого, однако ль полезно ли для организму? — и зашаркал к бочке с солениями.
Тем временем Лавр приготовил гигантскую яичницу с салом, луком и грибами. Поставил на дощатый стол чугунную сковородку. В миску наложил из бочки квашеную капусту и соленые огурцы. В центре водрузил литровую бутылку «Смирновской».
Маркелов умылся холодной ключевой водой. Почувствовал прилив бодрости и энергии. Вернулся в горницу и неодобрительно взглянул сначала на бутылку, потом на Лавра. Тот развел руками.
— Ты, хозяин, как хочешь, дело твое, а мне посоветовали для профилактики постоянно поддерживать в крови алкоголь. С радиацией шутки плохи. Мне еще детей настрогать полагается.
Маркелов ничего не ответил, но свою стопку отодвинул. Лавр, не обращая на него внимания, выпил и хрустнул огурцом. Яичница получилась на славу. Настоящая, деревенская. При такой закуске трудно устоять, и Маркелов сдался.
— Налей, что ли. Раз полезно.
Лавр поухаживал за ним. Выпили за удачу. В дверях появился Правоторов. Неодобрительно покачал головой:
— Пьете?
— Присоединяйся, Василия, — кивнул ему Лавр.
— Мне с начальством общаться. Утро — время святое. А вы поторапливайтесь.
Маркелов иронично улыбнулся. Правоторов был единственным человеком в его окружении, позволявшим себе разговаривать с ним свысока. Поначалу это раздражало, потом стало развлекать. Илья Сергеевич временами даже подыгрывал депутату.
Выглядел Василий Васильевич как заправский охотник. На нем был короткий полушубок, ватные штаны и валенки с галошами. На плече висел карабин.
— Поздно встаете, — продолжал распекать москвичей депутат. — К вечернему поезду опаздывать нельзя. Проходящий. А еще пить с главой администрации. Подарки ему не забыли?
— Может, он в конверте возьмет? — поинтересовался Лавр.
— Что? — взвизгнул Правоторов, от возмущения сорвав с головы шапку. Зачесанные справа налево редкие волосы встали дыбом. — Вы на что намекаете? Не хватало еще, чтобы я способствовал даче взятки. Забываете, с кем имеете дело!
— Да известно с кем, — отмахнулся Лавр и выпил.
— Илья Сергеевич, — возмутился Правоторов, — оградите меня от этого криминального элемента. Он наверняка считает, что и деньги, выплачиваемые мне, являются взяткой!
— Успокойтесь, Василий Васильевич, вы работаете с нами по контракту. Это право каждого гражданина, — улыбнулся Маркелов. — А главу района отблагодарить следует. Может, он с семьей, отправится с нами в круиз? Фирма подарит ему тур.
— Это другое дело, — согласился депутат. — Только не с семьей. Он у нас большой охотник до дамского пола.
— С полом там будет полный порядок! — расхохотался Лавр.
Маркелов встал, давая понять, что трапеза закончена. Надел поверх спортивного костюма дубленку и обратился к Правоторову.
— Надеюсь, никто не обсуждает наше желание строить звероферму?
— Кому какое дело! Местные мужики довольны. Надеются получить работу. Ну, и приворовывать будут, конечно.
— Вы пустили слух, что работникам будут построены коттеджи?
— Слух?! Я честное слово депутата дал!
— Ладно, ладно, поехали, — Маркелов не собирался вступать в дискуссию с Правоторовым и вышел на крыльцо. Депутат поспешил за ним.
Рядом с покосившимися воротами стоял забрызганный грязью «газик». Он отвратительным пятном выделялся на фоне белого сверкающего снега. Маркелов сердито спросил шофера:
— Ты ее с осени не мыл?
— А на фига! — прозвучало в ответ.
На это аргументов не нашлось. Маркелов осторожно полез внутрь. На крыльце появился Лавр с двумя ружьями и Правоторов. Из соседней избы подошло шесть охранников. Они были без ружей, но под пуховиками у каждого был спрятан короткоствольный израильский автомат «узи». Они должны были следовать на таком же грязном «рафике». Покурив и посмотрев на солнце, участники поездки разошлись по машинам.
Зимняя шоссейная дорога была хорошо укатана и совершенно пуста. За все время следования навстречу им проехали всего три грузовика. Казалось, жизнь в этих краях замерла навсегда. Редкие деревеньки на несколько дворов уныло встречали их забитыми окнами бесхозных изб. Маркелов курил и впервые осознавал масштабы трагедии, накрывшей эту некогда благодатную землю. Сейчас, при виде одичавшего пейзажа, сомнения, одолевавшие его в Москве, окончательно улетучились. В этих местах можно организовать десяток звероферм и закопать тонны радиоактивных отходов, будучи абсолютно уверенным, что никто сюда не сунется. Предпринимательский аппетит Маркелова быстро разгорался. Он повернулся к по-воробьиному нахохлившемуся Правоторову.
— Надо бы повстречаться с местными экологами. Существует же здесь какой-нибудь комитет?
— А как же! Целая комиссия. Председатель — бывший секретарь райкома по идеологии. Еще парочка ученых постоянно из Москвы наезжает. Что-то вроде докторской пишут. И в самом Брянске толковый мужик, главный редактор местной газеты, много пишет о радиационном заражении. Правда, ему рот затыкают.
— Зря, — задумчиво произнес Маркелов. — Мы возьмем эту комиссию под свое крыло. Пусть проведут полное обследование местности. Составят новые карты. Отметят дозы облучения населения…
— Да, кто же вам позволит? — перебил Правоторов. — Это же государственное дело. Одна такая комиссия способна навести панику на всю область. И ферму вашу закроют.
Маркелов усмехнулся. Он уже понял, какую политику следует проводить в этом регионе. Одно дело построить звероферму, закопать там отходы и сидеть трястись, обнаружат или нет. В России достаточно энтузиастов, способных бесплатно лазить по местным лесам и замерять радиационный фон. Лучше взять дело в свои руки. Стать одним из борцов за экологическое очищение местности. Комиссию в полном составе отправить на какой-нибудь международный симпозиум. Пусть там порассуждают. А местные начальники будут медленно и целенаправленно проедать небольшие деньги, отпускаемые на исследования, власти обрадуются, что их избавили от необходимости делать капиталовложения, и целиком передадут решение этих вопросов фирме «Интеркрона». А Правоторов при поддержке Маркелова будет в Думе засвечивать проблему и торпедировать всякие неразумные решения и комиссии. Таким образом, в центре страны удастся создать радиоактивный заповедник и никто не сунет в него носа. Потому что его проблемы все время будут на виду. Гласность и демократия — самая лучшая ширма для нормального бизнеса.