Тсунаеши шел по темному коридору, то и дело заглядывая в картины в резных рамах, висящие на стенах. Каждая из них рассказывала свою историю, и вот дела, ни одна из этих историй Саваде не нравилась. Он знал, что эти пока еще ничего не значащие события с полотен — его часть. Его суперновая, понять до конца которую только предстоит. И он шел вперед, до последнего оттягивая момент перед рывком. Будет больно, он был уверен. И ничего не будет как прежде.
***
Легкие горели. Сначала Ешимару решил, что он тонет, чувство сдавливания и медленной, мучительной агонии на неудачном вздохе было очень похоже на тот раз, когда со сломанной ногой он медленно шел ко дну в заливе. Тогда его вытащил один из подручных отца. Сердцебиение постепенно замедлилось, утихло, сознание совсем расплылось и даже боль отошла на второй план. Он совсем забыл, что так могут ощущаться пробитые ребрами легкие, в конце концов, он же спрыгнул с такой высоты, удивительно, что он вообще еще жив.
Это ненадолго.
Единственное, чего он вообще хотел — это покоя. Чтобы больше никто и никогда не делал ему больно. Но закрывать глаза было на удивление страшно.
«Не бойся, я позабочусь о тебе»
«Кто ты»
«Я — это ты»
«Но я умираю»
«Да, но ты все равно будешь жить. Просто закрывай глаза»
Выполнив требование, он оказался на глубине. Медленно погружаясь во тьму, Ешимару чувствовал себя, как никогда, одиноким. А затем пришло тепло, мягкий свет рассеивал несуществующую толщу воды, словно сверху светило теплое солнце в летний день и опускаться все ниже было совсем не страшно. Чьи-то уверенные сильные руки обняли его и потянули, позволив больше никогда не страдать.
***
Когда Тсуна, нет, Ешимару, открыл глаза, была уже глубокая ночь. Пришлось срочно активировать пламя и преобразовывать его в солнечное, чтобы начать лечение. Пока он был в отключке — потерял много крови. На теле живого места не было, вот что значит свалиться без пламени с горы — все внутренние органы всмятку. Но он был жив. Жив после взрыва самолета, который вез его в родную Японию, жив после попытки суицида. Чертова интуиция и сила пламени, чертовы вероятности и Три-Ни-Сете, которая никак не оставит его в покое. Но уже поздно жаловаться. Еши не может сдаться, не после того, что увидел в жизни этого несчастного ребенка. Не после того, как пообещал о нем позаботиться. Сложно себе было представить, что был мир, в котором его отец не просто мудила, а самое настоящее чудовище, у которого сорвало тормоза. Савада решил для себя, что Емицу обязательно заплатит за свои действия по всей строгости. А пока стоило подниматься и иди домой. Зная Реборна, сколько бы ему было не плевать на своего ученика, он все равно найдет его, хотя бы и ради того, чтобы поглумиться. Над трупом.
Тсунаеши, который в этой вывернутой реальности являлся его старшим братом, конечно смог Реборна задержать, по-хорошему, тот должен был обеспокоиться состоянием своего ученика еще часов десять назад. После такого-то провала. Он, конечно, не рассчитывал, что его «подопечный» решит покончить с собой. Во всей этой патовой ситуации, со старшим братом, являющимся Истинным Небом, Хранителями, которые в этой жизни бросили Еши, выбирая его брата и отцом психопатом, растившим его как ширму для своего правления, поведение репетитора злило сильнее всего. Реборн должен был быть его наставником, учителем. В своей первой жизни Еши пронес теплую семейную привязанность к Аркобалено через всю свою жизнь. Даже к закату своего правления бывший репетитор оставался ему верным другом и наставником. Соратником, на которого всегда было можно положиться. И Ешимару доверили ему в этой жизни, а он просто бросил ребенка, будучи очарованным Истинными Небесами его брата. Нет, это то как раз понять было не сложно, но не заметить затравленность ученика? Разочароваться в нем, даже не попытавшись понять? Не разглядеть депрессию и суицидальные наклонности?
Бросить все на самотек и даже не беспокоиться толком о его самочувствие после сегодняшнего предательства и поражения?
Родные хранители тоже вызывали те еще вопросы. Он мог их понять в целом, но простить за бедного ребенка нет. Ямамото и Гокудера пошли с Ешимару в Кокуя-ленд за Рокудо Мукуро по приказу сверху. Но уже там, во время битвы они отказались сражаться на стороне Еши, потому что вмешался его брат. Тсунаеши остановил своих друзей (хранителей?) и Мукуро нанес серьезные травмы Ешимару. Правда, кому до этого было дело? Реборн не вмешивался, но он и не мог. А хранители откровенно предали его доверие, пойдя против решения поймать преступника. Когда Вендиче пришли, Тсунаеши забрал Мукуро под свою ответственность, всех это устроило. Ешимару ушел с парка раньше, чем вся заварушка закончилась. Будучи разбитым мыслью, что даже те, кто должны были стать его опорой и центром его семьи, Дождем и Ураганом, предали его, бросив под удар. Безжалостно предпочли ему его старшего брата. Брата, который всю свою жизнь провел в любви и уюте, лелея собственное обиженное эго, как же, папочка выбрал в детстве не его. О, как же Ешимару в тот момент брата ненавидел. Ненавидел их всех. Десять часов. Он мог бы быть трупом уже десять часов, а никто и не пошевелился даже. Еши не знал наверняка, но предполагал, что Тсунаеши и его друзья сейчас сидят у него в комнате, поедая вкусности, приготовленные Наной. Реборн щурит взгляд из-под полов своей шляпы, Ламбо спит на руках у Футы, Гокудера курит в окно, а Ямамото громко смеется. Забранный ими Мукуро, возможно, устроился отбитой головой на коленях Тсунаеши. Им тепло и весело в компании Истинных Небес. Его брат счастлив, что все так удачно сложилось в его пользу. Десять часов. И никто не пришел на помощь. Похоже, пришла пора вспомнить, что Босс Вонголы должен рассчитывать, в первую очередь, только на себя.
***
К рассвету Реборн, закончивший выяснять откуда у Тсунаеши столько знаний о мафии и наглости (отвоевывать у Вендиче их заключенного — это надо быть отбитым) нашел ученика спящим в своей кровати. Выглядел Ешимару нормально, даже синяк на скуле практически сошел — поразительная регенерация.
Ему только предстояло отправить отчет о текущих событиях Тимотео и решить, какую информацию в него включить, а что лучше скрыть. В конце концов, он уже успел пообещать Тсунаеши, что постарается прикрыть его выходку, видано ли дело, мальчик — Истинное Небо! За широко раскрытыми карамельными глазами скрыто столько спеси и мыслей о собственной исключительности.
Хотя бы себе Аркобалено мог признаться, что поддался на обаяние этого ребенка и на его пламя повелся вполне по своей воле. Не каждый день встречаешь резонанс с Истинной Гармонией. Вот только влез мальчишка в болото, о котором знать ничего не знает. И какие там водятся черти, для него, через розовые очки мира, дружбы, жвачки не видно. Да и откуда бы ему знать, как оно бывает, если все пламенные в его присутствии теряют мозги, а у кого-то и то, что от них оставалось. Когда первая эйфория спадает, люди начнут искать выгоду от такого полезного знакомства. Может Тсунаеши и думает, что это именно он должен занять трон Вонголы, и Реборн даже вполне мог понять почему, да только кто бы ему дал. В чем бы старшего из близнецов не заверяли его «друзья» на босса с пламенем, имеющим влияние на всех, Альянс, да и сама Вонгола, никогда не подпишется. И если мальчика не пристроить, и кто-то не возьмет на себя патронаж над ним, его прикопают в скором времени. Аркобалено хорошо понимал, что рассказывать Девятому о таком сейчас никак нельзя. А Ешимару…что же, что бы его брат против него не замышлял, наследник должен справиться, иначе какой от него толк.
******
Ешимару спокойно спустился к завтраку. Голова гудела так, будто бы кто-то давил на глазные яблоки изнутри в настойчивом желании выдавить их наружу. Любое движение сразу оборачивалось вспышкой дикой мигрени и отдавалась резким приступом тошноты. Все еще.
После встряски пламенем на прошлой неделе все мышцы сильно тянуло. Было больно, но это ни в какое сравнение не шло с той болью, которую он должен был испытывать на самом деле. Ломающиеся кости, которые пробивают внутренности осколками, сердце, которое бьется в последний раз. Все это досталось его предшественнику, точнее, ему самому из этой жизни.