Дазаю было даже немного жутко. Их босс, появившийся из ниоткуда, с такой легкостью использовал их в своих интересах, как не смог бы даже он сам. Он точно знал, как расставить фигуры и при этом позволял своим хранителям самим решать, кто и на что из них способен. Не давил, не давал невыполнимых задач, полагался на их личный опыт. Осаму не мог не признать, что Ешимару потрясающий лидер. Лучше Мори, лучше него самого.
Тем страннее было видеть его в домашней обстановке, и пускай он все еще был затянут в строгую, идеально сидящую рубашку, как в броню. Савада тяжко вздыхал на прилетающие колкости от друзей старшего брата, давил улыбку на хлопотание своей матушки. Будущего лидера огромной мафиозной семьи, притворяющегося обычным ребенком, в окружении людей, которые совершенно его не знают и даже не представляющих на что он на самом деле способен. Дазай просто ловил кайф вперемешку с мурашками вдоль позвоночника от мысли, что вот этот милый мальчик, вежливо благодарящий свою мать за еду, не только настолько сильное Небо, что способен запросто связать себя с Чуей Накахарой, на минуточку сильнейшим Ураганом в этом поколении, так еще и словно паук оплести всех, кто не берет его в расчет сетями, столь прочными, что никакой опыт и ни чей протекторат не поможет выбраться. Он понимал это даже лучше, чем сам Ешимару.
Ужин проходил в суетливой обстановке, друзья или же хранители (Осаму сложно было разобрать) Тсунаеши бесконечно ссорились из-за всякой ерунды, и он не смог отказать себе в удовольствии подливать масло в огонь. Поддавшись общей атмосфере, Дазай задирал Чую просто так, чтобы принцесса не расслаблялась и почти мирно подстебывал Ацуши, просто ради смеха, желая увидеть, как смущается их ручной тигренок. Ему на подсознательном уровне хотелось показать всем вокруг, что вот он, их босс и его «друзья». И их боссу, неосознанно бросающему снисходительные напополам с тоской взгляды на балаган со стороны своего брата, что у него тоже все это есть. Осаму и сам не заметил, в какой точно момент даже такая мелочь, касающаяся его Неба, стала важной. А Ешимару словно понял, он поднял на Грозу свой практически янтарный взгляд и улыбнулся. Это было лучше всего.
Еши не ждал от совместной трапезы ничего особенного, но Хранители его удивили. Осаму, почуявший слабину, вместо того, чтобы надавить на больное, как точно бы сделал в любом другом случае, устроил целый концерт из шуток, шумной посиделки, мирных препирательств и смеха. Не мешали даже вездесущие Аркобалено, Реборн и Фонг на правах жителей дома тоже участвовали в застолье. Йосано на пару с Кое быстро взяли Нану в оборот, при этом ухитряясь следить за поведением младших, так как откуда у забитого Ацуши или ощетинившегося Акутогавы опыт мирных застолий с посторонними. И если Рюноске просто молчал и зыркал на всех исподлобья, то тигренок, казалось, боялся сделать лишнее движение. Вжал голову в плечи, когда разлил немного сока и выглядел так, будто сейчас заплачет.
— П….простите! Я правда не хотел.
Нана немного растерялась от такой реакции. Ешимару только сказал, что приедут его друзья, но что они будут такие разные (Кое сказала, что ей девятнадцать лет, а нервному мальчику, Накаджиме, кажется было лет одиннадцать) не предупредил. Было заметно, как эти ребята держались друг друга, как младшие стараются быть поближе к старшим. Савада старшая уже собиралась идти успокаивать ребенка, но сын ее опередил.
— Эй, — Сказал Еши, подойдя к Ацуши и обнимая его со спины, — Это всего лишь сок, не стоит обращать внимания. Если чувствуешь себя виноватым, то пошли возьмем тряпку и вместе все уберем.
Нана хотела возразить, но промолчала, увидев какими глазами мальчик смотрит на ее сына. Он так засиял от возможности что-то сделать, что женщина не решилась вмешиваться. Видимо, не у всех из них было хорошее детство, но она никак не могла на это повлиять, кроме как положить побольше торта ему на тарелку. Ламбо сразу стал возмущаться и все вернулось к шумному балагану, который никого не напрягал. Никого, кроме разве что Тсунаеши.
Вечер был в самом разгаре, Нана ушла укладывать младших детей, которые к концу раскапризничались, а посиделки вместе с остатками еды переместились в гостиную, поближе к приставке. Тсунаеши бы ушел уже с друзьями к себе в комнату, как делал это обычно, но он не мог упустить возможность посмотреть поближе на хранителей брата. То, что это были именно хранители, он не сомневался. Их было шестеро, да и пламя он их чувствовал более, чем отчетливо. Они ему не нравились. Какие вообще люди могли последовать за Ешимару, только головорезы какие-нибудь или может они просто ничего о нем не знают, обманываются на его счет так же, как обманываются одноклассники. Тсуна твердо решил попробовать открыть этим людям глаза. Поговорить с ними о Ешимару и о том, как он себя ведет. В конце концов, это всегда срабатывало, когда он начинал рассказывать, какой его брат на самом деле, люди быстро все понимали и переходили на его, Тсунену сторону. Но в этот раз, сколько бы он не давил пламенем исподтишка и не пытался завести дружескую беседу, эти люди, люди его брата, всячески его игнорировали! Савада впервые столкнулся с тем, что пламенные не обращают на него внимания или и вовсе смотрят как на грязь под ногтями. В его голове не существовало возможности существования преданных его ужасному брату людей, а значит с ними было что-то не так. И Тсунаеши вознамерился проверить это.
— Ты же Ацуши, верно? — Спросил Тсуна у сидящего на диване ребенка, пока его брат отвлекся на перепалку Гокудеры и рыжего парня из своей компании.
Мальчик кивнул и выглядел смущенным, что к нему обратились. Такой милый и добрый на вид, он никак не мог остаться с Ешимару, такие хорошие дети просто не должны попадать под влияние всяких злодеев. Тсуна решил проверить, не воздействует ли его брат на ребенка Туманом или чем еще и протянул к нему руку, коснувшись макушки. Пламя Тсунаеши осторожно стало проникать в ребенка, слегка гипнотизируя своим теплом и мягко проверяя, все ли с ним в порядке. Ацуши расслабился и позволил чужому пламени исследовать себя, но в ту секунду, как Савада прикоснулся к связи с его Небом, он вскинулся и испуганно отбил руку чужака.
— Не трогай! — Громко, сильно громче, чем он обычно разговаривает, выкрикнул Накаджима.
Среагировали все, сразу повернулись в их сторону и сосредоточили свое внимание на картине. Мальчик испуганно и возмущенно пялился на Тсуну, а тот все еще стоял с протянутой к нему рукой. Наверняка ребенок просто не любит, когда его трогают посторонние, о том, что на само деле это могло быть, поняли только Аркобалено. Ну и разумеется Ешимару.
И чуть ли не впервые с момента своего пробуждения, Еши всерьез разозлился на брата. Гнев, глубокий, давно запрятанный, поднялся наружу, грозя затопить все вокруг. Тсунаеши мог делать в сущности, что угодно, но трогать его хранителя? Савада чуть ли не зарычал, оказавшись в секунду рядом с братом и схватил его за ту самую, все еще протянутую руку, сжимая до синяков.
— Не смей к нему прикасаться! — Голос больше был похож на рычание.
Хранители брата, те самые, все еще хранимые в воспоминаниях, как его собственные близкие люди, подорвались на защиту своего перепуганного столь резкой реакцией Неба, были задержаны людьми Ешимару, и вся ситуация грозила перерасти в массовую драку.
— А ты боишься? Что он поймет, какой ты на самом деле, и откажется от тебя! — Выпалил на нервах Тсуна. Его страх быстро перерос в злость. — Ты просто запудрил ребенку мозги! Всем им!