— Мадам, могу ли я предложить на время полета переносной бокс для вашего питомца?
— Мими не питомец, а член семьи, — взвизгнула пассажирка, прижимая собачку к себе. — Лучше рассадите по боксам тех крикливых младенцев, от них гораздо больше хлопот. — И, чуть подумав, добавила кокетливо: — Не мадам, а мадемуазель.
Гейл обменялся со стюардессой сочувственными взглядами, а когда та ушла, снова развернул журнал и поднял его над головой. Из журнала вывалилась забытая кем-то желтая бумажная закладка в виде не то спрута, не то ктулху со звездочками меж щупалец. У ктулху был улыбающийся рот и один-единственный глаз, который смотрел проникновенно и страстно. «Расшириться и сжаться», гласила подпись под изображением. Гейл перевернул бумажку — на обороте была написана от руки пара строк: «Infanoj, venu al niaj koroj!» и «Kio estas tre natura».
Загадочные фразы заинтересовали его настолько, что он забыл о гейзерах и стюардессах. Первым желанием было достать пад и выяснить язык надписей, но Гейл почти не сомневался, что Лаудер отберет у него устройство на все время поездки за нарушение бортовых правил. Рисковать не хотелось, он убрал руку от кармана и снова перечитал странные слова, в которых угадывались знакомые корни, да и структурно фразы были вполне романскими. Допустим, последнее слово почти наверняка означает природу, а первое похоже на «infante», то есть наследник или ребенок, но каков смысл остальной тарабарщины? Шесть обязательных к изучению языков Гейл худо-бедно понимал без словаря, но на этом его способности полиглота заканчивались. Тедди бы помог, выводящим вся эта белибердистика вообще легко дается, но до Теда было два ряда. Гейл осторожно посмотрел на Лаудера, прикидывая шансы получить консультацию (среди курсантов ходили легенды о его лингвистическом арсенале), но Лаудер лежал в кресле с закрытыми глазами и к общению расположен не был.
Гейл снова перечитал закладку. «Дети… Природа…» Что-то о защите природы? Какой-то фонд помощи промышленным планетам в сохранении аутентичной флоры? Что за мутант с одним глазом тогда на лицевой стороне? Может, фонд защищает «детей природы», а ктулху — редкая фауна? А еще девиз «Расшириться и сжаться». Может это реклама санатория для естественных родов? Не в силах больше мучиться, Гейл тихо отстегнулся от кресла, перевернулся на живот и дотянулся до штанины Такэды. Тот поднял голову с кресла.
— Эй, Намадзу, можешь перевести? — спросил Гейл, протягивая ему закладку.
Кресло под его весом неожиданно нырнуло вперед, и он оказался головой на полу. Тут же затрезвонила система оповещения о нарушении предстартового режима. Глаза Такэды исполнились ужаса. Кресло дернулось назад, и, прежде чем Гейл успел опомниться, ремни из подлокотников (он и не знал, что такие здесь есть) выстрелили и притянули его к сиденью накрепко, точно пациента психбольницы.
— Еще движение, Эндрюс, и я позабочусь, чтобы вы провели в таком положении весь полет, — угрожающе пообещал Лаудер.
— Я только хотел узнать, что за язык, сэр, — Гейл затих, уткнувшись носом с обивку кресла, мысленно скрестив пальцы на удачу.
Лаудер взял закладку, пробежал ее глазами и небрежно бросил Гейлу назад.
— Эсперанто, — коротко сказал он. — Еще вопросы или дадите кораблю взлететь?
Гейл и Такэда переглянулись и промолчали. Про эсперанто Гейл знал только то, что это язык искусственный, и никто на нем не говорит. Но, возможно, закладка принадлежала какому-то поклоннику мертвых языков. Есть же клубы любителей программировать на фортране или рисовать акварелью, почему бы не быть клубу эсперантистов? Такие всегда заказывают сувенирную продукцию для своих, вроде календарей или закладок. Отчим тоже состоял в клубе любителей рыбалки, членам клуба лицензии на отлов давали со скидкой. Правда, от рыбы польза есть, она съедобная.
Пока он раздумывал над людскими странностями, лайнер перестал трястись, из динамиков прозвучало разрешение отстегнуть ремни и пользоваться техникой. До прыжка был целый час. Гейл из вежливости немного подождал, но Лаудер надел наушники и погрузился в просмотр фильма на холовизоре, совершенно не интересуясь судьбой воспитанника. Проводники покатили гравитележки с платными закусками, и Гейл решил, что изображать агнца на жертвенном камне бессмысленно. Руками до кнопки было не достать, поэтому он на пару секунд встроился в систему кресла, втайне надеясь, что Лаудер не заметит его выходки. Ремни отскочили.