— Стой! — крикнул Добер. Было поздно. Мохнатое существо угрожающе заурчало, Моника настигла Смитсона, но тот, отпихнув ее, бросился бежать. Женщина отшатнулась, на рукаве свитера проступило темное пятно.
— Живым! — крикнула она, теряя равновесие. Добер бежать не смел — он знал, насколько это опасно. Поэтому он сдернул автомат с плеча и, почти не целясь, выстрелил Смитсону по ногам. Тот упал и остался лежать без движения. Вопреки всем ожиданиям роковых последствий это за собой не повлекло.
Мохнатое существо, делая громадные прыжки, приближалось к Смитсону. Звук выстрела отвлек чудовище лишь на мгновение. Оно повело головой в сторону и, сделав еще один прыжок, нагнулось над Смитсоном. Добер держал существо на мушке, но стрелять не решался. Смитсон лежал как труп. Существо осмотрело его и заковыляло в сторону Моники. Передвигалось оно неуклюже и поэтому достаточно медленно, но Добер успел покрыться холодным потом. Женщина сидела на камнях, держась за плечо и негромко, но витиевато ругаясь.
Существо обошло ее по кругу, заурчало. Она не шевелилась. Тогда чудовище сделало прыжок и очутилось на том самом камне — в стороне от тропинки, куда всегда прыгало. Добер, двигаясь очень осторожно, повесил автомат обратно за спину и подошел к Монике.
— Зачем ты его потащила с собой? Оставила бы в ракете. Он нас еще не раз подставит,— сказал он, усаживаясь перед ней на корточки.
— Ничего! Пусть хоть раз сам ощутит прелесть тех миров, в которые он посылает десятки людей. Да и на купол ему надо взглянуть лично.
— Что будем делать с рукой? На этот раз у нас ни рюкзаков, ни тряпок нет.
— Зато рукавов полно. Режь.
Добер замотал ей руку, и у него невольно вырвалось:
— Хейзер был значительно надежнее!
— Надежный,— согласилась она.— Если бы не он, я бы до сих пор не знала, что ты улетел. И про купол он кое-что разузнал.
— Что будем делать с этим? — Мужчина кивнул на неподвижное тело.
— Потащим, если ты его не угробил. Смитсон оказался жив.
Пуля Добера только задела ему голень, но он был в обмороке. Едва он пришел в себя, его затрясло от страха, и он стал жаловаться на дикую боль.
— Куда ты меня затащила? — говорил он Монике.— Ты настоящий суперпредатель! Ты предала всех, кого только могла! И этому человеку — без души и без сердца — я платил деньги и оказывал покровительство!
— Ты только таких и брал на работу,— отозвалась женщина, занимаясь его ногой.
— А сколько тебе лет? — неожиданно спросил Добер.
Моника усмехнулась:
— Двадцать.
— А сколько ты на него работаешь?
— Всю жизнь!
Мужчина качнул головой:
— А я все никак не мог понять, почему ребенок так спокойно расстрелял банду Черного Джека.
— Это она умеет! — вставил Смитсон.
— Заткнись, или я оставлю тебя здесь! — заявила Моника.
— Нет! — взревел тот.
— Тогда вспомни мой отчет: эти существа никогда не нападают, если ты не стреляешь или не пытаешься бежать! Вставай, пошли!
Они двинулись дальше, предварительно связав Смитсона так, чтобы он мог идти, но не бежать. Относительно спокойно миновав проваливающийся участок дороги, они вышли к существу, похожему издали на груду камней. Здесь они остановились, заранее вцепившись в Смитсона.
Когда существо двинулось на них, тот заорал и начал биться.
— Надеюсь, оно не среагирует на эти звуки,— заволновался Добер.
— Не знаю. Впрочем, если ему захочется опять нас близко рассмотреть, у моего шефа может случиться разрыв сердца.
Все обошлось. Существо сделало положенные четырнадцать шагов и исчезло в голубоватой дымке. Смитсона била крупная дрожь, по лицу стекали капли пота.
Добер брезгливо отстранил его от себя.
— И такая размазня указывала тебе, что надо делать? — спросил он.
— Эта «размазня» платила мне большие деньги за то, чтобы я исполняла его указания!
— Странно. Весь ваш мир странный.
— Не замечала.
Под ногами зачавкало. Это началось болото.
Туман совсем сгустился. Моника почти тащила Смитсона на себе — Доберу было противно прикасаться к этому хлюпику. Ему вспомнилось, как старательно переставлял ноги Хейзер, как он спокойно смотрел на всех чудовищ Долины, как ударил степняка прикладом автомата… И потом у купола старик несколько раз повторил: «Я ничего не могу сделать!» Добер никак не мог уяснить, как столь надежные люди, Моника и Хейзер, могли подчиняться такому слизняку.