«Большой вред» нанесли экономические шпионы его противника Маркуса Вольфа, шефа Главного управления разведки и заместителя Мильке, считает в любом случае Гериберт Хелленбройх. Профессиональный разведчик, бывший шеф Федерального ведомства по защите конституции (БФФ) и БНД, он — как и все сословие «надвинутых на глаза шляп» на Востоке и на Западе — находится под сильным давлением постоянного самооправдания: «Я знаю, что многие люди всегда преуменьшают это (ущерб западногерманской индустрии — авт.), не могут допускать мыслей о нем. Но именно Штиллер раскрыл нам глаза. Что было бы с ГДР, если бы она не вела бы экономический и научный шпионаж в таком объеме? Возможно, она лопнула бы лет на пять раньше.»
Для нелегальной передачи технологий, для тайных встреч с курьерами и информаторами ведущим офицерам Главного управления разведки предоставлялись в распоряжение «конспиративные квартиры (KW). Бывшая конспиративная квартира Штиллера «Бург» («замок», «крепость») находится в не выходящем на улицу доме в берлинском районе Пренцлауер Берг. Улица Мариенбургер Штрассе, 5: потрескавшийся фасад, дырки от пуль времен войны, дворы без света. Пять этажей вверх в сумраке. Никто в доме и понятия об этом не имел: «Штази, тут наверху? В такой дыре?» Невероятное удивление встречает нас во время «исследований на месте». Крошечная однокомнатная квартира (с печным отоплением и туалетом в общем коридоре) — прекрасная маскировка для операций Штиллера для и против МГБ.
Как, думает Штиллер, он сможет установить контакт с БНД, пока делает карьеру на Норманненштрассе. «Вы должны представить, насколько это тяжело — перейти на другую сторону, чтобы этого не заметили свои люди, когда нет своих людей, к которым Вы можете подступиться.» Проблема, прежде всего, в том, что Штиллер не может путешествовать на Запад (коллективная экскурсия на чемпионат мира по футболу в Гельзенкирхен в 1974 году была единственным исключением), и у него нет родственников на другой стороне.
«Мне нужно было познакомиться с кем-то, кто мог бы ввести меня в курс дела, кому я мог бы доверять, и у кого были бы все основания не выдавать меня.»
Штиллер знал: ему нужно ждать случая. В Оберхофе, как Штиллер понял сразу, он ему представился.
Хельга Михновски была на десять лет старше Штиллера, недавно овдовела и имела тринадцатилетнего сына. Может быть, она была приманкой Штази? Штиллер хочет исключить любой риск и находит повод, чтобы расспросить об этом коллег по Штази в городе Зуль. «Негативные высказывания о ГДР с ее стороны не были отмечены,» — сообщают ему в письменном виде, а также «нет никаких доказательств незаконного выезда из ГДР».
Штиллер в середине февраля звонит Хельге в Оберхоф: «Мне нужно снова тебя увидеть.» Они встречаются в Лейпциге, едут в Карл-Маркс-Штадт, идут в отель. «Меня тогда кое-что удивило,» — говорит Хельга. «Когда мы были в гостиничном номере, он искал «жучки» — подслушивающие устройства. Он сказал, что знает, что отель прослушивается. Он не хотел, чтобы кто-то узнал о нашей беседе. И он включил радио на полную громкость. Я тогда ничего не думала — ну да, я думала, что он должен об этом знать.»
Хельга еще совершенно не подозревает, с кем она связалась. Штиллер рассказывает, что он женат, что у него дочка, но ни слова о Штази. «Он все выдавал по капле. Он мог хорошо оценить, сколько можно выдержать,» — Хельга делает паузу, «чтобы от него не отвернулись или не перестали доверять.»
В конце февраля Эржебет Штиллер рожает второго ребенка — сына Андреаса. Это тяжелые роды: «Все было на грани риска для нас двоих,» — говорит сегодня разведенная жена Штиллера. Штиллер привозит мать и сына из клиники в берлинском пригороде Бух домой. В машине Штиллер говорит, «что у него есть подруга, и что он не может жить без этой Хельги. Я должен тебя покинуть, потому что я не могу больше жить с тобой.»
Супруга в гневе, она угрожает обратиться к шефу Штиллера. Штиллер утешает Эржебет, мол, он попытается вскоре снова освободиться от Хельги. Пусть она даст ему время. Но: «Затем она смогла заметить, что у ее мужа после пребывания в Оберхофе появились следы царапин на спине, «засосы» и т. д.,» — записывал майор Штази Шрёдер после «беседы» с госпожой Штиллер 21 января 1979 года.
Затем приходит момент, когда Штиллер все ставит на одну карту. Это утро в постели в Оберхофе, снаружи уже чувствуются первые признаки весны в Тюрингском Лесу. Момент, который Хельга Михновски никогда не забудет:
«Было солнечное утро. Я думаю, это было воскресное утро — в любом случае, я чувствовала себя, как воскресным утром. Мы были в веселом настроении, и это было чудесно. Тут он говорит: «Ну, как тебе понравится, если мы сможем жить вместе и это всегда было бы так? Но мы не можем это здесь. Мы должны уйти на Запад.»