Джадж Джим только отмахнулся.
— Это место получила ты, а не я. Хочешь ко мне присоединиться? — поинтересовался он. — Я перетягиваю струны своему старому другу. И буду рад, если ты составишь мне компанию.
Хлоя подошла к скамье, и Джадж Джим подвинулся, чтобы освободить для нее место. Он пробежал морщинистой рукой по грифу гитары.
— Я купил эту гитару, когда был ненамного старше тебя. Я понимаю, что она неказисто, но она^Ямой самый впервые заработал кучу , я взял и скупил все самые гитары, какие менее именно эта сквозь
Хлоя взглянула накоторый он держал в руках. Ничего особенного. Поцарапанная и потертаяизрисованнаяузорами, теперь выцветшимикогда-то, видимо, очень яркими.
Пружинистый комок старых струн, которые старый музыкант снял с гитары, лежал на земле.
— Наверное, было бы лучше, если бы я тоже играла на каком-нибудь инструменте, — вздохнула Хлоя.
— Я думал, твой инструмент всегда с тобой и тебе незачем покупать струны, чтобы им пользоваться, — ответил Джадж Джим.
— Но я вообще не могу пользоваться им, — пожаловалась Хлоя. Ее голос дрогнул, но она решительно запретила себе плакать. Она уже однажды одалживала у Джаджа Джима один из его огромных носовых платков, чтобы вытирать свои слезы, и вовсе не собиралась заставлять его искать другой.
Хлоя объяснила ему, что ее голос становится тише и тише, вместо того чтобы набирать мощь, как того добивается мистер Плейер. Она также рассказала ему о своей учительнице начальных классов, которая, по мнению мистера Плейера, разрушила ее веру в себя.
— А теперь мистер Плейер говорит, что я не смогу участвовать в , если не начну петь так, как положено! — Она замолчала. Ей было так стыдно признаваться в своем позоре.
Все время, пока она говорила, Джадж Джим продолжал работать над гитарой. Он ничего не произнес, пока не подтянул последнюю струну. Наконец он пробежал пальцами по струнам, и их шепот разнесся по тихому дворику.
— У тебя проблемы с усилителем, — наконец провозгласил он. — Чтобы твой голос зазвучал, его, как и моего друга, надо подключить к усилителю.
— кивнула Хлоя. — И мистер Плейер все мне рассказал о мышцах живота, но все равно у меня ничего не получается.
— Но почему? — поинтересовался Джадж Джим, подстраивая струны.
Хлоя с несчастным видом пожала плечами.
— Младенец учится напрягать мышцы живота, прежде чем издать свой первый крик? — спросил он, и впервые его карие глаза встретились с глазами Хлои.
- — покачала головой Хлоя, — думаю, что нет.
— Получается вот что. У тебя есть голос. У тебя есть усилитель. Твое тело знает, как всем этим пользоваться, но твой разум ему мешает. Тебе необходимо успокоиться. Будь к себе снисходительнее. Может, ты так и не думаешь, но у тебя уйма времени. — Он улыбнулся. — Взгляни на мою подругу. Я не могу сосчитать, сколько раз я швырял ее через всю комнату, когда был молодым. Я это делал, потому что мне не удавалось заставить ее зазвучать, как мне того хотелось. Я был таким же честолюбивым, как и ты, дитя. Иногда это срабатывало против меня. Но стоило мне успокоиться и расслабиться, как проблема становилась менее острой. Иногда мне казалось, что мои руки утратили ловкость и разучились играть. Но всякий раз проблема оказывалась совсем в другом. Ты не можешь создавать музыку, когда ты зол или испуган.
— Но я заставить свой голос слушаться, или я не смогу петь на , — запротестовала Хлоя.
Джадж Джим пристально посмотрел ей глаза.
— Тебе придется очень часто сталкиваться с ситуациями, когда ты не сможешь получить то, что тебе хочется, — произнес он. — В этом бизнесе одной решимости недостаточно. Тебе придется также научиться иногда отпускать ситуацию. Мы артисты, и хотя искусство — это упорный труд, нам нельзя принуждать себя. Чем больше ты будешь оказывать давление на свой голос, тем больше он будет тебе сопротивляться. Расслабься, пусть твой голос отдохнет, и он обязательно вернется.
— Но ведь…
Джадж Джим поднял брови, но не стал спорить. Он встал и кряхтя нагнулся, чтобы поднять старые струны. Он перебросил ремень гитары через плечо и посмотрел на Хлою.
— Мне нужно идти на урок. Удачи тебе. Скоро увидимся.