ГЛАВА 2, в которой меня охватывает слепая ярость
Вскоре мы добираемся до Восточного парка. Тим, весело насвистывает, петляя по дорожкам. А, понятно: мой хозяин должен встретиться здесь со своей Марушей.
Да, да… Любовь… На каникулах Тим все время писал на песке имя Маруши. И говорил о ней почти каждую ночь во сне. Три раз он даже звонил ей из отеля, но каждый раз, услышав голос Маруши, тут же вешал трубку. Но когда они в первый раз после каникул увиделись, они вели себя более чем странно: молча чесали куда-то бок о бок, не глядя друг на друга. Бред какой-то! Если тебе кто-то нравится, надо первым делом обнюхать его. Странный вы народ, люди!
Правда, теперь они опять видятся чуть ли не каждый день и болтают, как раньше. Я с нетерпением жду первого поцелуя, но в этом смысле пока абсолютно ничего не происходит. Может, они для этого еще маленькие? Тиму всего одиннадцать лет, и он еще, наверное, не достиг этой, как ее — полевой зрелости или как там ее? Когда под мышками начинают расти волосы, на лице выскакивают прыщи, ломается голос и…
Эй! Какого черта?.. Я чуть не вывалился из корзинки — так резко затормозил мой хозяин!
— Ззарразза!.. — шипит Тим.
Интересно, на кого это он так разозлился? Я с любопытством озираюсь по сторонам и вижу Марушу, которая сидит на скамейке в конце аллеи. Кстати сказать, не одна. Рядом с ней какой-то мальчишка с длинными каштановыми кудрями.
Мой хозяин сжимает кулаки. Понимаю: ядовитая змея ревности жалит любящее сердце Тима.
— Привет, Тим! — весело кричит Маруша и машет нам рукой. — Ты чего там застрял? Давай к нам!
Тим медлит. Потом слезает с велосипеда, глубоко вздыхает и ведет велосипед к скамейке. Маруша хихикает нам навстречу, а мальчишка мечтательно смотрит в небо и накручивает на палец длинную прядь волос.
— Привет… — бурчит Тим.
— Это Дэнис, — представляет Маруша. — А это Тим.
Смерив моего хозяина взглядом с ног до головы, Дэнис, не спеша, как в замедленной съемке, поднимается со скамейки и небрежно протягивает Тиму руку. Я приглядываюсь повнимательней к этой обезьяне. Невысокого роста, щуплый, в голубой футболке, белых джинсах и ярко-красных кроссовках. На левом предплечье цветная татуировка. И каждые две минуты этот мистер Суперпупер театрально, с гордой улыбкой откидывает свои кудри назад. Спесивый индюк!
— Это и есть та самая чудо-собака, о которой мне рассказывала Маруша? — спрашивает он Тима.
— Да, это Освальд, — отвечает мой хозяин.
— Что-то не похоже, чтобы эта такса была такой уж умной — говорит Дэнис с сомнением.
Что такое? Мне послышалось, или он и вправду произнес слово, которое я совершенно не переношу? Слово, которое начинается на «т» и рифмуется с «ваксой»? Если этот Дэнис решил сразу же испортить со мной отношения, пусть повторит это слово еще разок.
— Посмотрим, на что способен твой Бобик, — говорит он, поднимая с земли палочку.
— Его зовут Освальд!.. — с глухой угрозой в голосе отзывается мой хозяин.
— Бобик! На! Нюхай! — Дэнис сует мне палочку под нос и швыряет ее в кусты. — Ну давай, принеси палочку! Чего ты ждешь? Принеси палочку, Бобик!
А еще какие будут приказания? Я не трогаюсь с места. Дэнис смеется:
— Во глупая псина! У него не хватает ума даже на то, чтобы принести палочку! Я так и знал: все таксы глупы, как пробки!
О’кей, мой мальчик, ты сам этого захотел. Кипя от злости, я спрыгиваю с багажника и обнюхиваю штанину Дэниса.
— Нет, вы только посмотрите на него! — хохочет тот. — Бобик ослеп! Он спутал мою штанину с палочкой! Ха-ха-ха!
Я поднимаю заднюю ногу и писаю ему на его белые джинсы. Дэнис настолько обалдевает, что даже не пытается спасти свои штаны. Все его веселье как рукой сняло. Зато теперь Маруша с Тимом ржут, как лошади. Да, Дэнис, ты прав, к сожалению, я подслеповат и иногда путаю белые джинсы с фонарными столбами.
ГЛАВА 3, в которой речь идет о колбасе и о важных «политических» решениях
— Апчхи! — чихает мать Тима за ужином. — Апчхи! Апчхи!
И это повторяется несколько раз. Потом она начинает сморкаться и переводит один бумажный носовой платок за другим.
— Ты что, простудилась? — спрашивает Тим свою хозяйку.